СЛУЖБА – ДНИ И НОЧИ

Дзержинцы несли службу по охране XII Всероссийского, III и VI Всесоюзных съездов Советов, XV Московской губпартконференции, Всесоюзного съезда колхозников-ударников, Московской областной конференции в 1934 г., Первой Всесоюзной сельскохозяйственной выставки.

Дивизия обеспечивала революционный порядок во время встречи челюскинцев и парада в их честь на Красной площади 19 июня 1934 г.; во время пуска в эксплуатацию метрополитена в 1935 г.; во время демонстрации в честь утверждения Конституции СССР 6 декабря 1936 г.; во время возвращения в Москву экспедиции т. Шмидта с Северного полюса в 1937 г.; в день встречи героического экипажа самолета АНТ-25 – тт. Чкалова, Байдукова и Белякова, совершившего беспосадочный перелет из СССР в США через Северный полюс; во время демонстрации по случаю выборов в Верховный Совет СССР и открытия 1-й сессии Верховного Совета СССР; в день встречи папанинцев, а также по обеспечению порядка в дни всех революционных праздников и торжеств.

Каждый раз, когда в массово-политических мероприятиях участвовали тысячи граждан, дзержинцы стояли на посту по охране государственной безопасности и общественного порядка, проявляя при этом высокую политическую сознательность, верность воинскому долгу.

НЕПОДКУПНОСТЬ

К красноармейцу Яценко, стоявшему на контрольно-пропускном пункте, подошла интересная на вид девушка.

– Как мне увидеть товарища Нестерова?

– Скажите его адрес, и я вызову, – ответил боец.

– К сожалению, не помню ни его телефона, ни номера кабинета. Поищите, пожалуйста, а я обожду у входа или, если можно, здесь, рядом с вами.

Это показалось часовому подозрительным. Он внимательно осмотрелся и увидел, как недалеко от поста через проволоку перелезает другая женщина. Яценко окликнул ее. А в это время стоявшая рядом бросилась бежать. Но боец не растерялся. Он схватил ее за руку и с помощью подоспевших красноармейцев задержал и вторую неизвестную.

Не ожидая такого оборота дела, беглянка стала просить часового отпустить ее:

– А уж я в долгу не останусь, заходите ко мне домой, вот адрес...

Но Яценко был тверд и неумолим. Он сдал задержанных начальнику караула.

В дальнейшем было установлено, что обе имели намерение проникнуть на объект по заданию иностранной разведки. Но коварный замысел был сорван бдительностью и умелыми действиями часового.

КАЖДЫЙ – УДАРНИК!

Важным средством в борьбе за повышение политических и военных знаний явилось социалистическое соревнование, наиболее распространенной формой которого в тридцатые годы было ударничество.

В 1931 г. общее число ударников достигло 91 процента к личному составу.

На вооружение частей и подразделений поступает большое количество новой боевой техники. По сравнению с 1930 годом в 1932 г. огневая мощь пулеметов возросла в 10 раз, артиллерии – на 100 процентов. Количество боевых бронемашин увеличилось в 5,5 раза, автомашин в 2,5 раза.

В апреле 1934 г. дивизия переименовывается в мотомеханизированную.

В подразделениях начался массовый поход за овладение боевой техникой. Он вызвал широкую волну социалистического соревнования, выявил немало рационализаторов и изобретателей. В эти годы ими были изготовлены приборы для чистки пулеметов и винтовок, фильтрации жидкостей, применяемых для чистки оружия. Сконструированы ультракоротковолновая радиостанция с дальностью действия 3 км, прибор для управления взрывами на расстоянии.

Бойцы и командиры глубоко изучали оружие, боевые машины. В подразделениях успешно осваивался новый курс стрельб, вводились регулярные стрелковые тренажи. Осенние стрельбы 1933 г. показали, что кропотливая учеба дала хорошие результаты.

В декабре 1933 г. дивизия подписала договор с некоторыми пограничными частями и включилась в соревнование по боевой и политической подготовке, несению службы, сбережению техники. Лучших показателей в нем достигли кавалерийский и мотомеханизированный полки.

ДАЕШЬ РЕКОРДЫ!

В 1931 г. во Всесоюзных соревнованиях пограничных войск и войск ОГПУ футбольная команда дивизии заняла первое место.

В 1933 г. спортсмены дивизии отличились в соревнованиях на первенство пограничной охраны и войск ОГПУ. Станковые пулеметчики в лыжном переходе на 10 километров со стрельбой заняли первое место. Младший командир О. Коломейцев и красноармеец А. Сафин лидировали в поднятии тяжестей, первое место по боксу досталось младшему командиру И. Гурову, лучшим по гимнастике стал красноармеец С. Лебенков.

В 1932 г. кавалерийский полк, участвуя во Всесоюзном смотре массовой физкультурной работы среди частей пограничной охраны и войск ОГПУ, занял первое место и был награжден денежной премией.

Осенью 1932 г. проходили VI Всесоюзные стрелковые соревнования «Динамо». Команда дивизии завоевала большинство первых мест.

В феврале 1934 г. 12 лучших физкультурников дивизии под командованием младшего командира В. Серинова отправились в трудный 700-километровый лыжный переход. С полной боевой выкладкой бойцы ежедневно проходили по 60 и более километров. Переход был завершен через две недели.

Не менее напряженным был конный пробег на 745 километров, в котором участвовал взвод кавполка под командой И. Сашина. По результатам перехода взвод оказался первым в войсках.

На Всесоюзных соревнованиях по многоборью в 1934 г. честь дивизии отстаивал взвод А. Котова. Он занял первое место.

Зимой 1935 г. отделение младшего командира Н. Перевозникова, участвуя во Всесоюзных соревнованиях, преодолело дистанцию в 50 километров и успешно выполнило упражнение из винтовки. Спортсменам по праву досталось первое место. Дивизии было вручено переходящее Красное знамя.

56 дзержинцев в 1935 г. прошли парашютную подготовку и совершили прыжки с самолета.

ОТ ГОРЬКОВСКИХ ПРОЛЕТАРИЕВ

В 1933 г. трудящиеся Горьковского края в ознаменование 15-й годовщины Рабоче-крестьянской Красной Армии передали дзержинцам 20 танкеток Т-27, приобретенных на средства, собранные в порядке добровольных отчислений. На каждой машине была сделана надпись: «В XV годовщину РККА от горьковских пролетариев».

Лучшие экипажи обязались отлично освоить их, бережно относиться и умело использовать в борьбе с врагами Родины.

Активная работа воинов среди местного населения вызвала глубокое уважение к ним со стороны трудящихся. Рабочие некоторых московских предприятий брали шефство над дзержинцами.

В тридцатые годы шефами дивизии были коллективы заводов «Калибр», «Динамо», «Красная Пресня», «КИМ», трамвайного парка имени Русакова, типографии имени Воровского.

Делегации шефов регулярно посещали части, интересовались учебой, жизнью, культурным и общеобразовательным ростом бойцов.

За достигнутые успехи в службе, боевой и политической подготовке частям неоднократно вручались шефские знамена.

СИНЬЦЗЯН

Ситуация на северо-востоке Китая складывалась таким образом, что здесь сталкивались интересы самого Китая (проживавшее здесь мусульманское население – уйгуры и дунгане, стремившееся к независимости, часто восставало), Японии и Великобритании, чьи усилия были направлены на ослабление китайских позиций в Синьцзяне, и Советского Союза, поскольку в этой провинции находили приют басмаческие формирования, разбойничавшие на советской территории. В 1933 г. начальник штаба Синьцзянского военного округа гоминьдановский генерал Шэн Ши-Цай попросил помощи Советского правительства в восстановлении порядка в провинции.

Такая помощь была оказана: в январе 1934 г. в Синьцзян были введены части Красной Армии и войск ОГПУ. Восстание было ликвидировано. Однако весной 1937 г. оно снова разгорелось. В конце августа две сформированные группы – Ошская и Нарынская – вынуждены были опять прийти на помощь китайским властям для борьбы с повстанцами. В составе Нарынской группы действовали танкисты дивизии имени Ф.Э. Дзержинского под командованием капитана И. Хорькова, о чем рассказывают публикуемые воспоминания.

О СЛУЖЕБНОЙ КОМАНДИРОВКЕ ОТДЕЛЬНОЙ ТАНКОВОЙ РОТЫ, ВЫДЕЛЕННОЙ ИЗ СОСТАВА ТАНКОВОГО ПОЛКА ИМ. Ф.Э. ДЗЕРЖИНСКОГО (август 1937 г. – февраль 1938 г.)

В начале 1937 г. (11.03.1937 г.) из танковых дивизионов, входивших в состав 1, 2, 3-го мотострелковых и кавалерийского полков дивизии, был сформирован танковый полк с местом дислокации в лагере Реутово.

Командиром полка был назначен майор Брагин.

На вооружение полка поступили танки БТ-7А и плавающие танки Т-38.

Командный состав полка прошел переподготовку при Академии моторизации и механизации Советской Армии.

На занятиях были изучены: материальная часть и вооружение танков и их тактическое применение. Проведено практическое вождение и стрельбы из танкового оружия.

Аналогичные занятия были проведены с младшими командирами и рядовыми.

Совершенствование боевой подготовки подразделений полка, практическое вождение и боевые стрельбы были завершены в начале 1937 г. на стрельбище дер. Новая и на полигоне Академии в Солнечногорске.

В июле 1937 г. по решению командования из состава танкового полка была сформирована отдельная танковая рота в составе: 1, 2, 3-го танковых взводов (по 5 танков в каждом взводе и танк командира роты – всего 16 танков БТ-7А), взвода разведки (5 танков Т-38), ремонтной мастерской типа «А» и необходимого количества автомобильного транспорта.

Командиром танковой роты был назначен капитан Хорьков И.М., политруком роты – ст. лейтенант Климков Н.Я., зам. по технической части – ст. лейтенант Куцанов М.Н., командиром 1-го взвода – лейтенант Князьков Б.Г., командиром 2-го взвода – лейтенант Коляко Н.Т., командиром 3-го взвода – лейтенант Ковалевский А.Н., командиром взвода разведки – лейтенант Миропольский А.Н. и начальником мастерской – воентехник 2-го ранга Курочкин Н.Н.

Танковые техники взводов: лейтенант Сердюков И.Р., воентехник 2-го ранга Шуплетов Н.И. и младший воентехник Штакалов К.И.

Танковой роте был придан на усиление саперный взвод из состава саперной роты дивизии, командир взвода – лейтенант Родин Н.Е., и рация АК-5.

Отдельная танковая рота с приданными подразделениями, погрузившись на ст. Реутово в железнодорожный эшелон, 01.08.1937 г. убыла на станцию Кант Киргизской ССР, где поступила в распоряжение командира конной группы – полковника Норейко Н.К.

Конная группа имела задачу – оказать интернациональную помощь Коммунистической партии Китая в провинции Синьцзян.

Получив задачу, танковая рота, совершив марш по маршруту Кант—Рыбачье—Нарын и преодолев Памирские горы через Туругартский перевал, вышла в пределы Китая.

Переход гор был крайне трудный, по неустроенным горным дорогам, где можно проехать на телеге или арбе, а движение на танке было крайне опасно. Тем не менее Памирские горы были преодолены успешно, без всяких происшествий.

Этому успеху способствовала отличная подготовка механиков-водителей в вождении танков. Особо умелой выучкой в вождении танков по горным дорогам отличались механики-водители – младшие командиры: Руснак В.С., Солдатов И.В., Шаповалов и другие.

В составе конной группы танковая рота двигалась скачками от рубежа к рубежу, участвовала в освобождении городов-крепостей: Маралбаши, Кашгар, Яркенд, Хотан – и далее до границы Китая с Индией.

Стены крепостей высотой 8—10 метров и толщиной 5—6 метров занимались войсковыми гарнизонами.

В трудных условиях Памирских гор, пустыни Такла-Макан с караванными путями, в условиях жары и безводья личный состав роты показал высокие морально-боевые качества, выносливость в преодолении тяжелых условий походно-боевой жизни, образец высокой воинской дисциплины, организованности, взаимовыручки.

Пустыня Такла-Макан – солончаковая, с высокими подпочвенными водами. На первый взгляд (неопытного человека) пустыня имеет вид бескрайних просторов непаханого поля. Но стоит остановиться на караванной дороге танку или автомашине, как они начинают вязнуть в топкой почве. Так и случилось с танковой колонной на первой остановке в пустыне.

Командир роты капитан Хорьков И.М., ехавший впереди на автомашине рации АК-5, остановил танк командира 1-го взвода лейтенанта Князькова Б.Г., двигавшегося в голове колонны. Наклонившись с башни танка для получения распоряжения от командира роты, я заметил, что танк начал вязнуть в почве, и подал команду водителю младшему командиру Анисимову на движение вперед, но было уже поздно, танк прочно зарылся в почву. То же произошло и с двумя другими подошедшими танками. Остальные танки без остановки движения за рацией АК-5 во главе с командиром роты, обойдя застрявшие танки, с ходу ушли вперед, ибо так требовала обстановка. Экипажам трех застрявших танков, помимо работы по их вытаскиванию, пришлось познакомиться со смерчем в пустыне Такла-Макан.

Поднявшийся ураганный ветер со столбами пыли и песка с большой примесью глауперовой соли вызывал рвоту и понос у состава экипажей. Ураган длился всю ночь. Порывы ветра чувствовались по качке танка, а если необходимо было выйти из танка, то нужно было крепко держаться за танк или привязывать себя к танкам. За ночь, проведенную в условиях урагана, силы личного состава так измотало, что трудно было узнать друг друга.

Двое суток потребовалось экипажам трех танков, чтобы вырыть пологие выходы танкам из ям. Копаешь выход, а танк садится все ниже и ниже, а надо отрыть и отбросить землю и от бортов танка, чтобы земля не задерживала движение.

Но вот танк сел на твердый грунт, осадка его в грунт прекратилась, можно выбираться из ямы глубиной более 2,5 метра.

Выбираться из ямы надо, но как?

Поедешь на подъезд и опять застрянешь в вязком грунте. А в пустыне ни деревца, ни куста.

Вот здесь-то мы и вспомнили добрым словом нашего более опытного командира роты капитана Хорькова И.М., который приказал нам на полки танка, где устанавливаются запасные бензобаки (а на колесном ходу – гусеницы танка), положить по четыре пятиметровых бревна. Некоторые товарищи возражали против этих бревен: зачем, не надо. А вот сейчас эти бревна пригодились. Уложили подъем из ямы поперек бревнами, танк встал на эти бревна. Водитель включил 2-ю скорость, дал полный газ, и первый танк ушел догонять ротную колонну. Так поочередно поступили и с двумя другими танками. Мощности у двигателя танка хватало в избытке (по 40 лошадиных сил на тонну веса танка).

При совершении марша в пустыне поднимается густая стена пыли, повисающая облаком над дорогой, что заставляет при безветренной погоде значительно увеличивать дистанции между машинами. Была в этом и положительная сторона: в стане противника распространился слух: «Идет колонна танков – видимо-невидимо, да какие страшные».

Однажды нам вблизи одного из населенных пунктов пришлось переправляться вброд через реку, так как мост был разрушен. Зрелище от переправы быстроходного танка через водную преграду вообще эффектное.

Когда первый танк на большой скорости устремился через реку – поднялся столб воды, и из этого столба выскочил танк, выбрасывающий мощным вентилятором фонтаны воды из трансмиссии.

Все наблюдавшие за переправой жители попадали на землю, а когда переправился второй, а за ним третий танк, вскочили и бегом укрылись в кишлаке. Проезжая по кишлаку, мы не увидели ни одного жителя.

Финалом оперативно-боевой деятельности конной группы и входившей в ее состав танковой роты было пленение крупной группировки противника у границы Китая и Индии с захватом большого каравана с награбленным имуществом (до 25 тысяч верблюдов и ишаков).

После окончания выполнения оперативно-служебных задач, связанных с длительными маршами в условиях солончаковой пустыни и высокой жарой, личному составу роты было разрешено произвести ремонт и техническое обслуживание танков. Танки совершили пробег более трех тысяч километров по горным дорогам и караванным тропам пустыни без должного профилактического обслуживания.

Имея из ремонтных средств только мастерскую типа «А», личный состав роты успешно справился с задачей по ремонту боевой техники. Работали все – от солдата до заместителя командира роты по техчасти, – проявляя инициативу, смекалку и изобретательность в работе.

Очень плохо было с обеспечением ремонта танков запасными частями, особенно с обеспечением подшипниками и гусеничными траками.

Работа танков в условиях пустыни, в лесовой пыли крайне ускорила износ трущихся механизмов, деталей и привела к их преждевременному износу. Цилиндры двигателя, поршни и кольца сильно износились, вследствие чего резко упала мощность двигателей. В гусеничной ленте движителя износилось и вышло из строя до 15% траков. Пальцы траков износились так, что имели форму коленчатого вала.

Танк БТ-7А – колесно-гусеничный, со скоростью движения на колесах – до 100 км/час, а на гусеницах – до 70 км/час.

Вследствие неполной обеспеченности гусеничными траками всех танков роты на обратном пути к нашей границе при движении в пустыне по караванным путям до Памирских гор пришлось часть танков ставить на гусеничный ход, перебрасывать их на переход вперед и возвращать недостающее количество траков экипажам танков, оставленным на предыдущей стоянке. Так и двигались перекатами до перехода через Памирский хребет. Спускаться с Памирских гор было решено на колесном ходу, хотя это было сложно и рискованно. Можно легко было свалиться в пропасть, а такие случаи были с автотранспортными машинами тыловых подразделений конной группы.

Танк при движении на колесном ходу имеет одну пару ведущих колес и крайне непослушное рулевое управление вследствие того, что между ведущими и управляемыми колесами имеются две пары ведомых (поддерживающих) колес.

Движение усложнялось и зимними условиями перехода в горах. Привлеченные саперные подразделения значительно расширили и улучшили горную дорогу, она стала значительно лучше, чем мы видели ее в первый раз, но все-таки это горная дорога и небезопасная.

Движение на колесном ходу имело и свои положительные стороны. Увеличивалась скорость движения. Не нужно было делать остановки в пути для переброски траков гусениц части танков, оставленных на переходе. Танки двигались общей колонной, а личный состав жил единым распорядком дня.

Крайне трудным был переход через Памирские горы на основательно изношенных танках. Только умелая организация перехода командным составом, искусство водителей в вождении танков, дисциплина и организованность всего личного состава роты смогли преодолеть все трудности и успешно выполнить поставленную задачу.

За время командировки в роте не было нарушений воинской дисциплины и аморальных явлений, никаких ЧП.

В назначенный вышестоящим командованием срок танковая рота в полном составе прибыла к месту погрузки в железнодорожный эшелон на ст. Кант.

За отличное выполнение оперативно-служебных задач, высокую дисциплину и организованность личный состав роты получил положительную оценку от руководства конной группы и руководителя операции.

Так закончилась служебно-оперативная деятельность отдельной танковой роты, выделенной из состава танкового полка дивизии им. Ф.Э. Дзержинского.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 октября 1938 г. «За образцовое выполнение специальных заданий Советского правительства» была награждена большая группа военнослужащих, в том числе из состава отдельной танковой роты. Были награждены:

орденом Красной Звезды – капитан Хорьков И.М., мл. воентехник Штакалов К.Т.;

медалью «За отвагу» – ст. лейтенант Климков Н.Я., лейтенант Коляко Н.Т., лейтенант Миропольский А.Н., младшие командиры: Рублевский Н.И., Козлов М.И., лейтенант Куцанов М.Н., воентехник 2-го ранга Курочкин И.Н., лейтенант Сердюков И.Р.;

медалью «За боевые заслуги» – лейтенант Князьков Б.Г., младшие командиры: Руснак В.С., Солдатов И.В.

В период Великой Отечественной войны мне пришлось встречаться с генерал-майором Норейко Н. К. На мой вопрос «Как вы оцениваете действие отдельной танковой роты, входившей в состав конной группы, которой вы командовали в 1937—1938 гг.?» он сказал: «Это было отличное подразделение с высокой организованностью и дисциплиной, успешно выполнявшее возлагаемые на него задачи».

Таков отзыв заслуженного генерала о боевых действиях воинов-дзержинцев.

Ветераны дивизии имени Ф.Э. Дзержинского – участники Великой Отечественной войны:

Полковник в отставке Б.Г. Князьков

Капитан в отставке Н.И. Рублевский

ДИВИЗИЯ ПОД СУДОМ

Шквал политических репрессий 30-х годов, обрушившийся на армию, пограничные и внутренние войска, нанес чувствительные удары по командным кадрам дивизии. Жертвами большого террора стали все, кто в разное время командовал дивизией.

В 1928 г. П.Г. Кобелев получил новое назначение, дивизию возглавил М.П. Фриновский, затем А.А. Масловский, его сменил С.И. Кондратьев, в апреле 1936 г. командиром-военкомом дивизии стал П.В. Торощин. Все они были репрессированы. Фриновский, достигший самых больших высот в служебной карьере, ставший начальником Главного управления пограничной и внутренней охраны, а затем и заместителем Народного комиссара внутренних дел и одновременно начальником Главного управления государственной безопасности, получивший звание комкора, а позже и командарма, оказался зловещей фигурой среди сталинских клевретов из НКВД, повинный в фальсификации многих дел и гибели невинных людей, в том числе лиц командного состава из пограничных и внутренних войск. Под меч репрессий попали многие командиры и политработники ОМСДОН. Среди них начальники штаба дивизии: И.И. Миронов, И.К. Барков, П.И. Смирнов (некоторые из них были арестованы, уже будучи назначенными на другие должности), пом. начштаба Н.А. Лебедев, начальник политотдела Ю.С. Гольхов, зам. комдива по технической части Я.В. Мамушкин, командиры-военкомы кавполка М.Я. Газен и М.О. Янкелевич, командир 2-го полка Ф.В. Ассен-Аймер, командир отдельного танкового батальона П.В. Бубнов, его помощник по техчасти Б.И. Вилькицкий, начальник отдела штаба дивизии бывший автобронеотрядец Я.Х. Каспарет.

Подверглись расправе пом. начштаба 3-го полка капитан Ф.Г. Смирнов, майор Л.Я. Чукарин (штаб дивизии), командир саперной роты капитан П.С. Леонтьев, пом. капельмейстера оркестра дивизии техник-интендант 1-го ранга А.В. Волков и другие командиры и начальники. Это были авторитетные, квалифицированные, честно работавшие люди. Они погибли безвинно. Драматичны были судьбы жен и детей репрессированных. Некоторые из них разделили участь своих мужей и отцов. А кто-то из сыновей погиб на войне, защищая Отчизну...

При арестах совершенно не считались с авторитетом и прошлыми заслугами. Часто это выглядело неожиданно и страшно. Особенно непонятным и нелепым в военной среде было исчезновение уважаемых и даже любимых командиров, которых только вчера правительство наградило орденами. Например, 14 февраля 1936 г. ЦИК СССР наградил большую группу военнослужащих, среди них были удостоенные ордена Красной Звезды комбриги Кондратьев С.И., Торощин П.В., Масловский А.А., бригадный комиссар Гольхов Б.С. А через некоторое время их имена оказались под запретом. Случалось и так, что командиру сегодня присвоили очередное звание, завтра он становился очередной жертвой репрессий. Еще более драматичная ситуация складывалась при выдвижении на вышестоящую должность. ОМСДОН, будучи кузницей командно-политических кадров, давала немало выдвиженцев для войск, в том числе и для центрального аппарата. Много командиров-омсдоновцев было направлено и назначено на ответственные должности в Управление коменданта Московского Кремля, среди них: комбриг Кондратьев С.И., начштаба полка спецназначения капитан Алексеев-Тимофеев И.А. (бывший начштаба 1-го ммп), адъютант УКМК капитан Грицак М.М. (бывший ст. пнш 3-го ммп), комбат ПСН капитан Собчук Г.Т. (бывший помнач. отдела штаба ОММДОН), ст. политрук Смирнов Ф.И. (бывший пом. по политчасти ком. 2-го ммп); бывшие омсдоновцы: комполка ПСН майор Азаркин П.И., пом. коменданта Кремля капитан Хурцев С.Ф., нач. караульной службы УКМК капитан Ганжерли Г.И., комполка ПСН полковник Скляренко Г.К. (быв. ком. 2-го ммп) и др. Вскоре эти люди, испытывавшие чувство гордости и удовлетворения от оказанного им доверия служить в столь почетном и престижном месте, станут жертвами затеянного дела о «заговоре» в охране Кремля.

В материалах, относящихся к репрессиям 30-х годов, в частности, в ряде протоколов допросов лиц руководящего состава войск НКВД СССР, содержатся явно навязанные и выбитые путем незаконных методов ведения следствия показания о существовании мифического «заговора в войсках НКВД» и намерении его участников «поднять вооруженный мятеж в Москве, использовать для того части Отдельной мотострелковой дивизии особого назначения НКВД».

Впрочем, в серьезность подобных показаний организаторы большого террора и чистки в военной среде не поверили, иначе расформировали бы дивизию, а не доверяли бы ей охрану важнейших объектов, в том числе ЦК ВКП(б).

ДОМ У ПОКРОВСКИХ ВОРОТ

Прочитав этот заголовок, читатель, верно, вспомнит трифоновский Дом на набережной. Закономерная ассоциация. Речь пойдет о судьбе жителей одного из московских домов начала советской эпохи. На его фасаде, в отличие от Дома на набережной, нет мемориальных досок. Здесь жили люди не столь именитые. В основном высший, старший и средний комсостав пограничных и внутренних войск. А судьбы похожи. Эпоха уравнивала. Кому посчастливилось перешагнуть через мрачные 30-е годы, могли стать героями, выжить или погибнуть на войне. А многих еще сравнительно молодых, красивых и талантливых, преданных Отечеству людей ждала трагическая участь: войти в расстрельные списки или сгинуть во чреве гулаговских лагерей.

В старом московском районе почти на перекрестке Маросейки, Покровки и Покровского бульвара, рядом с торцом Покровских казарм в 1936 г. по проекту архитектора Л.З. Чериковера был возведен восьмиэтажный многоподъездный Г-образный дом. Он должен был как-то разрядить жилищную проблему в войсках НКВД столицы. Жилье тогда командно-начальствующему составу предоставляли, как правило, казенное, вместе с мебелью (на ней даже бирки металлические прикреплялись с инвентарными номерами). Перевели в другой город служить – выезжай с семьей, освободи жилье, сдай числящиеся за тобой шкаф, стол, стулья, кровати... С теми, кто не соглашался переезжать, поступали круто. Тем более что все было в своих руках: и трибунал, и особое совещание, и места заключения. К примеру, помощник по политчасти командира дивизиона 2-го полка Отдельной дивизии особого назначения Вьюрков и инструктор политотдела той же дивизии Смирнов за отказ выехать к новому месту службы (оба хотели учиться в Москве, жена Смирнова в это время ждала ребенка) 3 августа постановлением коллегии ОГПУ были приговорены к трем годам заключения, о чем весь командно-начальствующий состав пограничных и внутренних войск в назидание оповестил приказ № 269 от 20 августа 1930 г.

У военного человека жизнь скитальческая, приходится ехать куда пошлют, да и с жильем туговато. А в 36-м некоторым очень повезло. Дом быстро заселили. Высокому начальству дали отдельные квартиры, а всем остальным пришлось довольствоваться коммуналками: по нескольку семей в квартире с общей кухней. Но и этим были довольны. Многие жили в бараках, общежитиях, а то и в казармах, снимали угол у частных лиц, нередко в общих квартирах, далеко от места службы, порой за городом, у черта на куличках. А тут, можно сказать, в центре города, под окнами бульвар, полно магазинов, три кинотеатра. Детворе было где развернуться. Учились в ближайших школах. Зимой катались на коньках на Чистых прудах или на санках и лыжах чуть подальше – на Рождественском бульваре с его крутым спуском к Трубной площади. Но в основном жизнь ребят протекала, как и в большинстве московских домов, во дворе. В военной среде принято соблюдать субординацию. Но детей это никак не касалось. Во дворе все были равны. Да и в квартирах тоже. Жили дружно, не заносились. Кипела общественная работа, жены старались занять детей чем-либо полезным.

Атмосфере дружелюбия способствовало то, что жильцы знали друг друга по службе в Главном управлении пограничных и внутренних войск, Отдельной мотострелковой дивизии особого назначения и других частях. Места службы располагались рядом – на Лубянке, а для некоторых прямо под боком – в Покровских казармах, где квартировали части ОМСДОНа.

Беда пришла в этот дом неожиданно, внезапно и очень скоро почти опустошила его. В конце 30-х она постучалась во многие квартиры. Раздался ночной стук и в квартиру № 49. Здесь жила семья Барановских. Глава семьи комбриг Семен Давидович несколько лет возглавлял Высшую школу войск НКВД. Сын безземельного белорусского крестьянина, он своим трудолюбием, упорством, тягой к знаниям сумел многого достичь. Участник Первой мировой войны, окончил школу прапорщиков, награжден Георгиевским крестом за храбрость, произведен в поручики. Участник Гражданской войны. В РККА командовал ротой, батальоном, полком. В 1922 г. окончил Военную академию. С 1923 г. – в погранохране и войсках ОГПУ. Один из первых организаторов военно-учебных заведений пограничных и внутренних войск. Служил помощником Отдельной дивизии ОСНАЗ, начальником и военкомом 1-й школы погранохраны и войск ОГПУ в Новом Петергофе, с 1934 г. возглавлял Высшую пограншколу – главную кузницу командных кадров войск. Награжден орденом Красной Звезды, премирован автомашиной.

Незадолго до трагической развязки его перевели в Читу начальником Управления пограничных и внутренних войск Восточно-Сибирского края. Семья оставалась в Москве, так как старший сын учился в Московском авиационном институте, а младший болел и нуждался в квалифицированной медицинской помощи. И вдруг 8 мая 39-го в квартиру Барановских пришли с обыском. Узнали страшную весть – отец арестован.

Барановского полгода томили и истязали в одной из московских тюрем, грозили, если он не признается в том, что готовил Высшую школу к антиправительственному выступлению в столице, то расправятся с семьей. Семен Давидович мужественно держался. Жена Галина Георгиевна обивала пороги приемной НКВД на Кузнецком мосту, не получая вразумительного ответа. А муж в это время был здесь, рядом... 20 января состоялся суд. Барановский себя виновным не признал, заявил, что двадцать один год честно служил Родине и ни в чем не виноват. Но Военная коллегия Верховного суда СССР вынесла смертный приговор. Из дома семью выселили в г. Бабушкин.

Когда началась война, старший сын Аркадий, студент 4-го курса МАИ, записался добровольцем в народное ополчение, участвовал в битве за столицу, был ранен под Калинином. Последнее письмо пришло в апреле 42-го, а последней весточкой о нем стала похоронка.

Второй сын, Игорь, пошел работать на завод слесарем, одновременно учился в автомеханическом техникуме при ЗИСе. После войны окончил авиатехнологический институт, но полтора года никуда не мог устроиться. Только после реабилитации отца стал работать инженером по специальности.

В 38-й квартире жила семья полковника Мамушкина Якова Васильевича, начальника отдела техники штаба дивизии. В 1938 г. он был арестован и в следующем году расстрелян. Его обвинили в сознательном подрыве боевой готовности техники дивизии, участии в антисоветской деятельности вместе с другими «заговорщиками»: бывшим командиром дивизии С.И. Кондратьевым и бывшим начальником штаба дивизии, а затем начштаба внутренних войск Московского округа Н.И. Мироновым и другими.

В квартире № 5 жила семья Торощиных. Глава семьи комбриг Павел Васильевич Торощин был арестован 29 июля 1938 г. Такая же судьба постигла и двух его предшественников – П.Г. Кобелева и С.И. Кондратьева.

В доме жили многие высшие руководители пограничных и внутренних войск, тогдашняя элита этих формирований. Это были люди, прошедшие Первую мировую и Гражданскую войны. Активные строители нового, провозглашенного Октябрьской революцией социалистического общества, защитники Отечества, преданные народу большевики. Но их предали, ложно обвинив в предательстве, мифических заговорах, подменив систему правосудия дорогой на эшафот...

Среди тех, кто оказался на этой дороге, жители квартиры № 2 дома у Покровских ворот комбриг Иван Трофимович Луганец-Бовкун (Орельский) и его жена Нина Валентиновна. Волей судьбы он сменил мундир пограничника на костюм дипломата: он стал послом СССР в Китае. 11 июля 1939 г. в «Правде» появилось сообщение о гибели полпреда, его жены и шофера Чуприна. В некрологе, подписанном руководством НКВД, говорилось о больших заслугах И.Т. Луганца-Орельского, «крупного советского дипломата», смерть которого наступила в результате «нелепого случая». На самом деле все перечисленные лица стали жертвами специально разработанной операции с инсценировкой автокатастрофы на шоссе Кутаиси—Цхалтубо...

В доме все жильцы знали начальника войск Николая Кузьмича Кручинкина, участника Первой мировой и Гражданской войн, бывшего прапорщика, ставшего комдивом. На его гимнастерке поблескивали три ордена. Это был умный, волевой и деятельный военачальник. Он много читал, хорошо рисовал, имел множество друзей, был отличным семьянином. В середине 30-х годов он стал заместителем начальника пограничных и внутренних войск, а с апреля 1937 г. возглавил эти войска. В большой мере благодаря и его заботам закладывается, входит в строй и заселяется дом у Покровских ворот. Получила ордер на квартиру в нем и семья Кручинкиных. И кто бы мог тогда подумать, что спустя немного времени в одну из тревожных ночей раздастся стук в дверь и этой семье будет предъявлен другой ордер – на производство обыска.

Глава семьи уже в это время был арестован в Киеве. 29 января 1938 г. последовал приказ НКВД СССР о назначении комдива Кручинкина начальником Управления пограничных и внутренних войск УССР. С тяжелым чувством прибыл Николай Кузьмич на Украину, где он должен был сменить своего друга комдива Андрея Генриховича Лепина, освобожденного от должности. Менее двух месяцев пробыл на новом посту Кручинкин. В марте 1938-го и за ним пришли...

Маховик репрессий раскручивался все сильнее. Он ударял и по семьям. Жена Кручинкина Клавдия Александровна как ЧСИР («член семьи изменника родины») получила восемь лет Карлага и отбывала срок в «Алжире» – Акмолинском лагере жен изменников родины. Дети – их было двое – попали в Даниловский детприемник, откуда с большим трудом их удалось вызволить тете – Таисии Александровне Косолаповой, вырастившей и воспитавшей ребят.

В квартиру Кручинкиных № 64/46 вселился с большой семьей новый начальник войск комдив Александр Антонович Ковалев, переведенный из Ленинградского округа. Судьба его оказалась драматичной и загадочной. В 1939 г. при разделении Главного управления пограничных и внутренних войск на шесть самостоятельных главков он не получил назначения ни в один из них. Официально он был уволен «в запас НКВД» в мае 1939 г. Уже шла война, когда А.А. Ковалев поехал в командировку в Горьковскую область и... не вернулся. До сих пор нет точного объяснения, что с ним произошло. Семью не тронули, но и ничего толком не объяснили. Возможно, он покончил с собой из-за неопределенности своего положения.

В 47-й квартире жила семья Ульмеров. Комбриг Вольдемар Августович Ульмер, бывший заместитель начальника ГУПВ и затем ответственный сотрудник НКВД СССР, начальник оперативного отдела главка, был одним из самых образованных и эрудированных командиров. В семью беда пришла 30 апреля 1939 г., когда арестовали Вольдемара Августовича. 16 февраля 1940 г. Военная коллегия Верховного суда СССР, отлично сознавая, что концы с концами не сходятся, выносит «мягкий» приговор: десять лет лагерей. Все-таки шел сороковой год, волна репрессий немного стала спадать, смертными приговорами по горло насытились. Потомок шведов из Ревеля, сын рабочего, участник двух войн, бывший начштаба известной Богучарской дивизии Красной Армии, служивший затем в пограничных и внутренних войсках, с отличием закончивший Военную академию РККА, дважды орденоносец, премированный за свое усердие и достигнутые успехи легковым автомобилем, оказался под стражей. Жена и трое детей не теряли надежды на его скорое возвращение, хотя их всех выселили в один из домов на 3-й Мещанской улице.

Старший сын, Георгий, студент, доброволец, погиб на войне. Весть об этом дошла до отца, узника ГУЛАГа. Сохранилось его письмо семье:

«...вместе с вами скорблю о нашем мальчике, о нашем первенце. Боль потери велика. Эта потеря – первая смерть в нашей семье. Я обнимаю тебя, родная. Поплачем вместе над нашим мальчиком. Память о нем сохранится в наших сердцах. Жорж! Милый, хороший мальчик. Он погиб смертью храбрых на поле боя, как подобает солдату, патриоту своей Родины, как подобает комсомольцу. Это великая честь – умереть, защищая свою Родину от фашизма. На коленях, как великую милость, я принял бы право защищать свою советскую страну с оружием в руках. Я завидую Жоржу. Я, который был солдатом великой Красной Армии 21 год. Умереть, уничтожая врага, плечом к плечу с братьями по Красной Армии, с которыми вместе дрался в Гражданскую войну, – мое пламенное желание, моя мечта...»

Но мечта так и осталась мечтою. Комбриг не дожил до победы, не узнал он и свободы: умер в лагере в 1943-м.

Не пощадили и комиссаров. Корпусной комиссар Лев Борисович Рошаль знал почти каждую семью в этом доме, и его знали все. Он вступил в партию большевиков в 1917-м. Едва избежал расстрела, уготованного ему польскими легионерами. За боевые заслуги на Южном фронте был удостоен ордена Красного Знамени. После Гражданской войны – начальник Гомельской губернской милиции. Был на ответственной партийной работе в аппарате ЦК ВКП(б), некоторое время даже помощником генсека. С 1928 г. секретарь Иркутского окружкома, а в 1931 г. возглавил Казахстанский крайком ВКП(б). Затем семь лет был начальником политотдела пограничных и внутренних войск. В 38-м арестован, в 40-м расстрелян. Реабилитация пришла лишь в 56-м.

Бригвоенврача Ивана Ивановича Шеплетто в доме на Покровке уважали все. Добрый, отзывчивый, он никому не отказывал в помощи. Делал это бескорыстно, искренне радуясь, когда облегчал болезни. Лечил в основном травами, которыми запасся во время памирской экспедиции. Происходил Иван Иванович из семьи русских интеллигентов, был разносторонне развит и одарен многими талантами. Отлично рисовал (одно время чуть не стал профессиональным живописцем), прекрасно пел, играл на нескольких музыкальных инструментах, любил спорт (как-то даже завоевал первенство Москвы по фигурному катанию на коньках). В погранвойсках он был инициатором многих спортивных соревнований по лыжам, верховой езде, конькам. А еще его знали как составителя Военно-медицинского справочника, интересного докладчика на научных конференциях. В одном из декабрьских номеров 1938 г. газета «Красная Звезда» поместила его портрет и не пожалела место, чтобы подробно изложить содержание его научного сообщения на одной из медицинских конференций.

И вот такого человека посадили, да еще и целую группу медработников, обезглавив, по сути дела, накануне войны медико-санитарную службу пограничных и внутренних войск. Жену Антонину Михайловну арестовали вслед за мужем, как ЧСИР дали восемь лет, которые она отбывала в Карлаге. Детей выселили, но недолго и им дали пожить на воле. Валентина вынуждена была уйти из Института физкультуры, некоторое время преподавала в школе, в 45-м ее арестовали. Сын Юрий, унаследовавший от отца способности к живописи, доказал свое право учиться в Московском институте прикладного и декоративного искусства, но тоже был арестован. Сидел во внутренней тюрьме на Лубянке, потом полтора года в Лефортове, после чего сослан в Воркуту, где работал на шахтах и в разных конторах, потом организовал кукольный театр, создавал для него декорации. Юрий Иванович стал членом Союза художников. На выставке в Манеже экспонировался выполненный им портрет отца.

...Да, много пережил и перестрадал дом на Покровке. Но за пределами очерка остались судьбы других обитателей этого дома. Сергей Тимофеевич Аверьянов, бригадный комиссар, участник Гражданской войны, краснознаменец, бывший омсдоновец, ответственный секретарь Центральной партийной комиссии пограничных и внутренних войск. Пожалуй, это один из немногих, а может быть, и единственный уцелевший от вознесенного над его головой карающего меча репрессий. Из войск уволили, из квартиры не выселили. Работал в системе легкой промышленности. Был почетным чекистом, стал почетным текстильщиком.

Те, кого не коснулись репрессии, продолжали честно служить в пограничных и внутренних войсках. На их долю выпали другие испытания.

Сначала постучалась в двери финская война. Орденоносцами возвратились отличившиеся капитан Петр Гагаркин и лейтенант Георгий Арбузов (о его героизме дом узнал, прочитав опубликованный в «Правде» очерк А. Безыменского), политработник Петр Бутенко.

А на пороге уже стояла другая война, еще более грозная, принесшая куда больше горя и потерь.

В 1939 г. произошло знаменательное событие в жизни Советских Вооруженных сил: 3 января Указом Президиума Верховного Совета СССР были утверждены текст новой военной присяги и Положение о порядке ее принятия. 23 февраля 1939 г. – в 21-ю годовщину Красной Армии и Военно-морского флота – все советские воины дали клятву верности Родине.

В этот день приняли военную присягу также дзержинцы.

1 сентября 1939 г. на внеочередной сессии Верховного Совета СССР был принят новый Закон о всеобщей воинской обязанности.

В ознаменование 15-й годовщины дивизии имени Ф.Э. Дзержинского и за образцовое выполнение боевых оперативных заданий, а также за выдающиеся успехи в боевой и политической подготовке Указом Президиума Верховного Совета СССР дивизия награждена орденом Ленина.

ОТМЕЧЕНЫ РОДИНОЙ

В связи с 15-летием дивизии 54 красноармейца, командира и политработника были отмечены орденами и медалями.

Орденом Красного Знамени – политрук М.Т. Перевалов, батальонный комиссар А.А. Ракчеев; орденом Красной Звезды – комбриг П.А. Артемьев, полковники А.А. Забалуев, А.В. Иванов, М.П. Марченков, полковой комиссар С.С. Прокофьев и др. – всего 11 человек. 16 дзержинцев заслужили орден «Знак Почета», 24 – медали «За отвагу» и «За боевые заслуги».

В «ЗИМНЮЮ ВОЙНУ»

Во время советско-финляндской войны 1939—1940 гг. в боевых действиях участвовали стрелковый батальон капитана П.А. Гагаркина, артиллерийская батарея капитана А.М. Кушнира. В суровых условиях лютой зимы воины проявили несгибаемую волю к победе, мужество и героизм.

Официальная пропаганда внушила населению, что северный сосед, политика его правительства сами спровоцировали войну. В действительности дело обстояло гораздо сложнее. Но солдаты делают свое дело – они выполняют приказ.

Войскам НКВД предназначалась весьма серьезная роль: обеспечить охрану тыла действующей армии, пресечь действия диверсионных групп противника. Для этой цели был введен институт помощников командующих армиями по охране тыла и сформировано из пограничных и внутренних войск восемь полков (из них один учебный).

Но как часто бывает, практическая деятельность войск охраны тыла выходит за пределы определенных, первоначально запланированных задач. Частям и подразделениям пришлось действовать и в условиях окружения, и вступать в бой с численно превосходящими силами противника. «Зимняя война» преподнесла немало неожиданных «сюрпризов», столкнувшись с которыми надо было не растеряться, выстоять, выдержать и победить.

Отличившиеся в боях воины были отмечены орденами и медалями. Двенадцати воинам было присвоено звание Героя Советского Союза. В числе их посланцы из 8-го мотострелкового полка войск НКВД старший лейтенант А.Г. Лужецкий, лейтенант И.М. Кобзун и красноармеец Г.В. Кузякин.

Интересно сравнить умелые действия Ивана Кобзуна с пулеметчиками из команды, где отличился полный Георгиевский кавалер Даниил Волков в Первую мировую войну. Те затыкали пробитые пулями кожухи своих «максимов» щепками и тряпками, приводя их в действие, аналогично поступил и Кобзун со своим пулеметом: он замазывал пробоины хлебными мякишами, на морозе они затвердевали, для крепости обматывал еще их бинтами, и таким образом вода из кожуха не выливалась, ствол не накалялся – пулемет действовал!

За образцовое выполнение боевых задач на Северо-Западном фронте три полка войск НКВД (4, 5 и 6-й) стали Краснознаменными, 1883 бойца и командира награждены орденами и медалями.

Из воинов дивизии имени Ф.Э. Дзержинского высоких наград удостоены:

ордена Ленина – капитан Кушнир Александр Миронович, командир батареи Отдельного артиллерийского дивизиона, командир орудия Жадан Иван Лукьянович;

ордена Красного Знамени – лейтенант Арбузов Георгий Николаевич, пом. нач. штаба 2-го мсп ОМСДОН, ком. отделения Атаманов Василий Иванович (3-го мсп ОМСДОН), лейтенант Белокриницкий Валентин Григорьевич (в то время слушатель ВПШ), ст. политрук Бутенко Петр Трофимович, военком 1-го батальона 2-го мсп ОМСДОН, капитан Гагаркин Петр Андреевич, командир 1-го батальона 2-го мсп ОМСДОН, младший лейтенант Николов Лотка Григорьевич, командир взвода 1-го мсп ОМСДОН, красноармеец Петров Петр Николаевич (2-го мсп ОМСДОН), лейтенант Родионов Василий Иванович, командир взвода 2-го мсп ОМСДОН, красноармеец Харламов Николай Константинович (2-го мсп ОМСДОН), политрук Янушевский Мечеслав Иванович, политрук батареи отдельного артиллерийского дивизиона ОМСДОН;

ордена Красной Звезды – красноармеец Овчинников Василий Иванович (2-го мсп ОМСДОН);

медали «За отвагу» – красноармейцы 2-го мсп ОМСДОН Василенко Петр Иванович и Дубин Дмитрий Васильевич;

медали «За боевые заслуги» – военфельдшер Ковалев Иван Корнеевич, лекарский помощник 2-го мсп ОМСДОН и командир отделения того же полка Преснов Константин Александрович.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 апреля 1940 г. 4, 5 и 6-й полки, а также 73-й Ребольский погранотряд были награждены орденом Красного Знамени. В связи с расформированием указанных полков их личный состав передан в формирующиеся 14-й и 15-й мотострелковые полки и 12-й отдельный стрелковый батальон ОМСДОН, в связи с чем, согласно приказу НКВД СССР № 391 от 31.05.1940 г., передавались также ордена и грамоты: 4-го полка 15-му кмсп, 5-го – 14-му кмсп, 6-го – 12-му косб. В дальнейшем уже в ходе Великой Отечественной войны последний был переформирован в 9-й мотострелковый полк 2-й отдельной мотострелковой дивизии особого назначения войск НКВД, которой стал именоваться Краснознаменным (впоследствии – 1-й кмсп ОМСДОН).

В феврале 1940 г. был сформирован отряд особого назначения войск НКВД во главе с командиром ОМСДОН генерал-лейтенантом П.А. Артемьевым. «Несмотря на тяжелые зимние условия, – говорилось в приказе НКВД СССР № 359 от 17 мая 1940 г., – командно-начальствующий и рядовой состав отряда проявил мужество и доблесть в выполнении заданий правительства и поставленной командованием задачи», за что девять человек были награждены знаком Почетного работника ВЧК-ОГПУ-НКВД, двадцати военнослужащим объявлена благодарность. Среди них были и воины ОМСДОН.

ТАМ, ГДЕ НУЖНА ОТВАГА

31 января 1939 г. на утренней заре с полной боевой выкладкой бойцы двинулись на лыжах к передовой. Переход был не из легких: он длился непрерывно почти полтора дня. Люди отмахали не один десяток километров по незнакомой местности со всеми мерами маскировки и предосторожности. Прибыли на передовую. Ее старожилы радушно встретили подмогу. В ходе трудных многодневных боев ряды красноармейцев уже заметно поредели. На их лицах лежала усталость.

– Узнав, что мы дзержинцы, люди как-то теплели сердцем, – говорит Бутенко. – Словом, крепко рассчитывали на нас...

Ночью того же дня батальон занял отведенный рубеж, вступил в непосредственное соприкосновение с противником.

Первые бои были жаркими, ожесточенными. Опыт только приходил к дзержинцам. Но со временем, понюхав пороха, они научились искусно бить коварного, хорошо вооруженного врага, умело разгадывать его тактику.

– Бывало, идешь лесом, – вспоминает Петр Трофимович, – слышишь одиночный выстрел. Пуля свистит у самого уха. Укроешься, смотришь – никого. Но стоит высунуться из-за укрытия – снова огонь по тебе. Откуда? Оказывается, шюцкоровец в белоснежном халате забрался поудобнее на дерево, устроился за его стволом и ловит на мушку бойцов, особенно одиночных. Надо откровенно признаться, что поначалу мы побаивались таких «кукушек», но вскоре научились безошибочно обнаруживать: ночью – по вспышкам огня, днем – по снегу, осыпавшемуся с веток деревьев. Ну и, конечно, тут же «снимали» их.

...День ото дня бои становились все яростней. И вот как-то в самый разгар их отказала связь комбата с одной из рот. Восстановить ее под непрерывным огнем противника да в лютый мороз – дело непростое. Но красноармеец Валентин Нехороший вызвался сделать это сам, без приказа.

В тот день ему неоднократно приходилось участвовать в боевом деле. Все обходилось удачно. Но под вечер, возвращаясь на командный пункт с группой стрелков, Нехороший попал в засаду.

Горстка дзержинцев не дрогнула. Валентин возглавил ее прорыв и, первым поднявшись в атаку, принял на себя основной огонь финнов.

Проявление сыновней преданности Родине было делом обычным. Далеко за пределы фронта, а точнее – по всей стране разнеслась слава о батарее капитана Афанасия Мироновича Кушнира, прямо на передовой получившего орден Ленина. Ему самому и его героическим людям был посвящен очерк в газете «Правда».

Нелегкая участь выпала на долю роты Кузьменко. Несколько дней бойцы отбивали атаки значительно превосходящих сил противника. Но даже когда погиб командир и рота потеряла до трети личного состава, она не сдала боевого рубежа. Здесь мне особенно запомнился младший командир Подсотник. Он водил бойцов неоднократно в контратаки, несмотря на ранение, оставался в строю. Запомнился и пулеметчик Чудинов – смелостью, решительностью.

А наша стойкость, самоотверженность объяснялись в первую очередь высокими морально-боевыми качествами. Коллектив состоял из преданных сынов Родины.

Хочется вспомнить еще одного командира – лейтенанта Арбузова, о нем также писала «Правда» в специальном очерке. Молодой, энергичный, решительный офицер штаба батальона. Однажды в ходе наступления он оказался на правом фланге одной из рот. Противник открыл жестокий огонь по нашим целям. Командир взвода, несколько бойцов были сразу убиты. Остальные залегли. И атака на вражеский дзот, сковывавший наступление главных сил, стала захлебываться. В эту критическую минуту в самой горячей точке боя и оказался Арбузов. Он решительно повел за собой красноармейцев и, захватив важный опорный пункт врага, помог развить успех.

Призывное слово командиров и политработников, их личный пример вели бойцов на врага с удвоенной силой, воодушевляли на подвиги. Их авторитет в бою был высок и непререкаем.

– Прошло столько лет, – говорит Петр Трофимович, – а перед моими глазами отделенный командир Давыдов, тяжело раненный, не покидающий позицию, твердящий с непоколебимой верою: «Держитесь храбро. Только вперед! Умру – считайте коммунистом».

Вот так сражались с финнами бойцы и командиры батальона. Они отлично выполнили боевое задание командования.

За проявленные героизм и мужество 22 человека были награждены орденами и медалями. Комбат Кушнир и командир орудия Жадан получили орден Ленина, комбат Гагаркин, комроты Белокриницын, офицеры штаба Арбузов, Николов, замполитрука Капустин были отмечены орденом Красного Знамени. Этот орден принял из рук Михаила Ивановича Калинина и П. Т. Бутенко. Но не сразу, а после излечения.

Как и полагается в бою, комиссар был всегда там, где горячее всего.

Тринадцать долгих месяцев боролись врачи за его возвращение в строй. Постепенно затянулись страшные раны. Он принял участие в боях с немецко-фашистскими захватчиками под Москвой, трудился в части, восстанавливавшей автоброневую технику.

Последние десять армейских лет Петр Трофимович находился в должности секретаря партийной комиссии при политотделе дивизии имени Ф.Э. Дзержинского.

Уволившись в запас, полковник П.Т. Бутенко продолжал трудиться в одной из организаций столицы старшим инженером.

К боевым наградам ветерана добавились еще две медали за доблестный труд.

ПРОРЫВ

В самый разгар боя отказала связь командира батальона с одной из рот. Восстановить ее под обстрелом противника, да еще в жестокий мороз – труднейшее дело. Но за него смело взялся красноармеец Валентин Нехороший.

– Справитесь с задачей? – вопросительно посмотрел на бойца капитан Гагаркин.

– Справлюсь, товарищ капитан, – твердо отчеканил Валентин. – Разрешите действовать?

– Идите.

И буквально через две-три минуты с несколькими стрелками, выделенными для его прикрытия, скрылся в лесу.

Командир был спокоен за подчиненного: он не подведет.

А в это время Валентин полз по глубокому снегу. Кругом рвались вражеские мины, свистели пули. Смертельная опасность подстерегала бойца на каждом метре, но он продолжал проверять линию. И вот обрыв найден. Минута-две, и концы провода сращены.

В тот день красноармейцу Нехорошему пришлось несколько раз восстанавливать связь. И уже под самый вечер, когда он с группой стрелков возвращался в расположение подразделения, стряслась беда – они попали в окружение.

Горстка дзержинцев не дрогнула перед нависшей опасностью и стойко держалась под натиском противника, пытаясь прорвать кольцо окружения. Неимоверными усилиями воинам удалось это сделать. Но пробиваясь к своим, они понесли тяжелую утрату – вражеская пуля насмерть сразила Валентина.

Советская Родина высоко оценила подвиг красноармейца В.Д. Нехорошего. Он был посмертно награжден орденом Красного Знамени, а впоследствии навечно зачислен в списки родной роты.

ГЕРОИЧЕСКАЯ БАТАРЕЯ

Трое суток непрерывного боя. Простые слова. Но сколько борьбы и героизма в каждой минуте этих дней!

Каждая минута – испытание на выдержку, на умение быстро действовать, ловко сманеврировать, все учесть, молниеносно найти решение. Каждая минута может решить исход сражения.

Трое суток непрерывного боя – это четыре тысячи триста двадцать таких минут...

Но трое суток прошло, и первая же минута четвертых суток поставила новую задачу перед капитаном Афанасием Мироновичем Кушниром, командиром батареи.

Противник наглел. Позиция была еще не изучена, потому что лишь полчаса назад ее заняли. Рядом с батареей расположились отряд стрелков, кавалерийский взвод и обоз.

С левого фланга неистовствовали вражеские ручные и станковые пулеметы. Сто метров отделяли финнов от наших бойцов. Нельзя было медлить.

В ту минуту решал все ответный залп. И по первому слову Кушнира «Огонь!» двадцать четыре снаряда смели картечью наступающие цепи шюцкоровцев... Враг бежал на дальние позиции.

Наиболее слабым местом был правый фланг – широкая поляна. Необходимо было тут же перегруппироваться. И капитан по-новому расставил бойцов. Подошедшая рота стрелков и взвод другой роты тоже заняли указанные им укрытия.

Едва была организована оборона, ливень мин обрушился на участок, занятый нашими бойцами. В эту минуту решали все ободряющее слово и личный пример.

– Слушай мою команду! – крикнул Кушнир.

Бесстрашно двигаясь от одного окопа к другому, стал разъяснять всем, как обороняться от мин. Приказ и шутка, призыв и объяснение были его оружием. Оно зарядило бодростью и решительностью сердца подчиненных.

А враг подползал. С правого фланга двигалась рота белофиннов, с левого – взвод, в лоб – рота. По всему участку свирепствовал огонь пулеметов, минометов и автоматов.

Для ответного залпа по бандитам орудие надо было выкатить на новую позицию.

И вот потащили его под градом пуль советские люди. Бесстрашно сблизились с противником на шестьдесят метров.

...Вся площадь нападения была залита ответным ливнем картечи. Неприятель замолк – и в наступившей тишине раздались стоны и панические крики убегающих врагов. Пятнадцать орудийных гранат разнесли в дым кучу белофиннов, не успевших откатиться...

Наступил самый критический момент боя. Силы врага были велики. Белофинны снова пытались прорвать правый фланг обороны.

С левого на правый фланг пушку ползком потащили лейтенант Тищенко, командир орудия Жадан, наводчик Черненко и замковый Мягкий. Не успело орудие открыть огонь, как был убит заряжающий, ранены комвзвода и командир орудия. Но никто из оставшихся в живых не отошел от пушки. Ее выстрелы снова обратили врага в бегство...

Вскоре подошло к Кушниру подкрепление: две роты и обоз. И капитан повел вперед огромную колонну, первым двигаясь на броневике. Впереди был взорван мост. Вся площадь вокруг него – под обстрелом мин.

Через несколько километров банда врагов перерезала колонну надвое.

Кушнир решил уничтожить белофиннов стремительным сжатием двух частей своей разорванной колонны. С возгласами «За Родину! Ура!» бойцы с двух сторон бросились на шюцкоровцев. Враг был зажат в железные тиски. Советские люди победили и на этот раз.

Орденоносец Афанасий Кушнир провел огромную колонну сквозь огонь и стужу. Командиры и бойцы выдержали сотни набегов, пережили непрерывный обстрел, десятки раз ходили в атаку.

Они на плечах подымали грузовики, ползком перетаскивали орудия, с налету одолевали горы, отважно шли по сугробам. Они действовали смелостью и хитростью, выдумкой и дерзанием. В каждую минуту боя находили самое верное решение, молниеносно его выполняли. Во имя любимой Родины громили врага, совершая чудеса храбрости с единственной целью: «Победить!».

Это и есть подвиг.

А. БЕЗЫМЕНСКИЙ Правда, 1940, 1 февраля.

ТРУДНЫЙ ПЕРЕХОД

В первых числах февраля 1940 г. заместитель наркома внутренних дел комдив И.И. Масленников, ознакомив меня с обстановкой на советско-финском фронте, сообщил, что по решению директивных органов в районе ст. Лоухи Мурманского отделения железной дороги сосредоточивается особая группа лыжников из состава пограничных войск. Численность группы около десяти тысяч человек. Отдельные лыжные батальоны начнут прибывать в указанный район в ближайшие дни. Мне было предложено включиться в работу по созданию штаба группы и штабов подгрупп за счет выделяемых для этой цели офицеров из Управления пограничных войск, Высшей пограничной школы, Военно-технического училища и Отдельной дивизии особого назначения.

Через несколько дней вызванное в Генеральный штаб Красной Армии руководство группы получило задачу: двигаясь в направлении Лоухи, Кестеньга и далее через Пяозеро на Коусамо, скрыто сосредоточить войска группы на границе с Финляндией в готовности к наступлению на Коусамо. Для выполнения поставленной задачи было признано целесообразным иметь в составе группы три подгруппы трехбатальонного состава каждая, с разведывательными и саперными подразделениями. В непосредственном подчинении группы оставались артиллерия, отдельная разведывательная рота и саперный батальон. Подгруппы, как и сама группа, именовались по фамилиям командиров – Артемьева, Клешинина, Никифорова, Забалуева.

Сосредоточение войск группы в районе ст. Лоухи закончилось в установленный срок (лишь с некоторым опозданием служб и подразделений тыла). Но ознакомление с личным составом прибывших батальонов выявило неожиданную вещь – более половины пограничников не умели ходить на лыжах. Потребовалась большая организаторская работа штаба и политотдела группы, возглавляемых комбригом Богдановым и полковым комиссаром Прокофьевым, энергия командиров всех степеней, чтобы в оставшееся до выступления время и в первые дни перехода научить всех бойцов пользоваться лыжами.

Выход в заданный район, до которого насчитывалось около 200 километров, осуществлялся в исключительно суровых погодных условиях – при 40—50-градусных морозах, по глубокому, до полутора метров, снегу, в метели и при полном отсутствии на пути движения и в районе сосредоточения населенных пунктов (за искл. м. Кестеньга). Марш совершался тремя отдельными колоннами с интервалами между ними до трех километров. Артиллерия находилась при средней колонне. Впереди действовала общевойсковая и инженерная разведка, в задачу которой входила и прокладка основной лыжни по заранее определенному штабом группы азимуту.

По ходу движения средней подгруппы прокладывался колонный путь, необходимый для движения средств усиления и тылов, а на рубеже ночлега делалась соединяющая колонны рокада. В рыхлом снегу боец деревянной лопатой мог расчищать за час площадку около 30 кв. м. На постройку снежного шалаша с настилом внутри из еловых веток каждое отделение бойцов затрачивало до 20 минут. При свечах температура воздуха в шалашах поднималась до 9 градусов.

С учетом перечисленных выше условий суточный переход группы не превышал 30 км.

...На третий день перехода на одном из приданных группе самолетов я прибыл в штаб 9-й армии, где встретил командира особого корпуса, действовавшего на Кандалакшском направлении, комдива Батова. Командующий 9-й армией комдив В.И. Чуйков ознакомил нас с обстановкой в полосе действия его армии и сообщил о готовящемся наступлении, в котором предполагалось участие и нашей группы. В штабе армии состоялась также моя встреча с представителями пограничных войск тт. Аполлоновым и Телегиным.

В установленный срок войска группы сосредоточились в заданном районе и приступили к оборудованию исходного рубежа для наступления. Частые снежные метели заносили колонные пути, затрудняя материально-техническое снабжение войск. Положение было поправлено выделением в распоряжение группы тысячи оленьих упряжек. В первых числах марта группа перешла в оперативное подчинение 9-й армии. В поступившей из штаба армии директиве ставилась задача на предстоящий переход войск группы в наступление, готовность которого определялась исходом 12 марта. Выделялись силы и средства авиационной поддержки наступления и представитель ВВС для организации взаимодействия.

Около двух часов 13 марта, занимая исходное положение на заранее подготовленном рубеже, личный состав вместо ожидаемой команды на движение вперед получил приказ об отмене наступления. Стало известно, что 12 марта подписан советско-финляндский мирный договор.

Обратный переход в район ст. Лоухи был совершен с несравнимо меньшей затратой сил и энергии. В первой половине апреля 1940 г. группу расформировали. Значительная часть рядового и офицерского состава была обращена на укомплектование новых частей Ленинградского пограничного округа. Так, из подгруппы полковника Клешнина был сформирован Койвистский пограничный отряд в составе трех комендатур, которым Клешнин командовал до назначения его на должность начальника Ленинградского пограничного училища.

Из воспоминаний генерал-полковника в отставке П.А. Артемьева.

Биографические справки

Комбриг П.Г. Кобелев. В документах истории внутренних войск Советского государства часто упоминается имя Павла Кобелева. Рядовой-самокатчик, командир отряда ВЧК, комбат, в 26 лет комполка, в тридцать – командир-военком Отдельной мотострелковой дивизии им. Ф.Э. Дзержинского, начальник внутренних войск Московского, затем Северо-Кавказского округов – таков его послужной список. Участник гражданской войны, краснознаменец, коммунист с 1919 г., комбриг, замечательный командир и воспитатель. Его любили красноармейцы, уважало начальство. Кобелев был инициатором многих интересных начинаний. В полку он организовал школу музыкантов-подростков, многим помог стать на ноги, выйти в люди.

Однако сведения о военной службе Кобелева до 1917 г. крайне скудны. В газете «На страже революции» № 7 от 17 декабря 1922 г. помещена заметка «Будем знакомыми», в которой сообщаются биографические сведения о Кобелеве. В ней, в частности, говорится:

«Кобелев Павел Георгиевич – наш командир полка, родился 2 июня 1894 г. в г.Курске в бедной мещанской семье. Окончил 3 отделения церковно-приходской школы, 2 класса городского училища, после чего поступил в 4-х классную Курскую торговую школу, но за недостатком средств вышел из 3-го класса и поступил на бесплатные землемерные курсы, которые и окончил в 1915 г.

В августе 1915 г. уехал на северо-западный фронт в качестве рядового самокатчика-пулеметчика взвода, где и пробыл до 7 июля 1917 г. На фронте все время был рядовым и только при Керенском был произведен в ефрейторы. В Февральскую революцию был в окопах под Двинском, где впервые был избран депутатом на корпусной съезд от 2-х самокатных рот, с этого момента начал принимать активное участие в работе войсковых комитетов.

В Октябрьскую революцию деятельное участие принимал самокатчиком, держа связь между восставшими частями Петроградского гарнизона. 23 февраля 1918 г. был демобилизован из царской армии и тут же поступил добровольно на службу в ВЧК, находившуюся тогда в Питере, рядовым самокатчиком. В апреле т.г. был назначен тов. Дзержинским на должность начальника отряда самокатчиков, в каковой пробыл до ноября м-ца 1918 г., т.е. до создания из 3-х боевых отрядов ВЧК Отдельной роты, причем был назначен комвзвода, позднее помкомроты, после комроты Отдельной ВЧК. За время службы при ВЧК-ГПУ несколько раз получал благодарности и награды от ВЧК за усердную службу перед Советской властью. Товарищ Кобелев состоит членом РКП с 1918—1919 г. В чисто боевой работе деятельное участие принимал в борьбе против бандитов и контрреволюционеров. Активно участвовал в подавлении левоэсеровского мятежа в Москве 6 июля 1918 г. и ликвидации банд анархистов».

Был он одним из первых организаторов и активистов войскового коллектива спортобщества «Динамо», вел большую ответственную работу как депутат Моссовета. Под его командованием дивизия имени Ф.Э. Дзержинского стала одним из лучших воинских коллективов по боевой и политической подготовке, состоянию дисциплины, спортивным результатам. Служба складывалась хорошо, авторитет Павла Георгиевича Кобелева рос. Ничто, казалось, не предвещало близкой трагедии. Но в НКВД на самом высшем уровне уже решался вопрос о вскрытии и разоблачении очередного «военного заговора». На этот раз в войсках самого этого ведомства.

Начались повальные аресты в дивизии имени Ф.Э. Дзержинского. Один за другим исчезали командиры и комиссары полков. За тюремной решеткой оказались командиры бригад, комиссары, начальники штабов других частей.

В сетях НКВД оказались тыловики, штабисты, вооруженцы, врачи, даже капельмейстеры...

30 декабря 1938 г. взяли под стражу комбрига П.Г. Кобелева и препроводили в тюрьму. Начались изнурительные допросы, очные ставки, выбивания признания и одни и те же вопросы: «Ты руководил заговором в войсках НКВД? Ты хотел свергнуть правительство? Ты хотел уничтожить товарища Сталина?» Так продолжалось более года. 24 января 1940 г. Военная коллегия Верховного суда СССР на основе совершенно бездоказательных материалов следствия признала Кобелева Павла Георгиевича, начальника штаба ВВ Московского округа, Смирнова Павла Ивановича, командира бригады войск НКВД, дважды краснознаменца Лунева Александра Георгиевича, командира-военкома 236-го полка войск НКВД Гильфонда Александра Михайловича виновными в том, что они являлись участниками антисоветской террористической организации, и приговорила их к расстрелу с конфискацией имущества и лишением воинских званий. На другой день смертный приговор был приведен в исполнение. Выдуманный заговор понадобился тем, кто состряпал это дело для того, чтобы расправиться с самыми лучшими и опытными военными кадрами. Кадрами, преданнейшими народу и преданными людьми, которым они доверяли. Руководители НКВД выполнили заказ тогдашнего руководства страны и в своем рвении не щадили никого. Шло повальное истребление так называемой «ленинской гвардии», лучших военачальников, командиров производства, деятелей культуры...

Жертвой этого произвола стал и Павел Георгиевич Кобелев. Реабилитирован 22 сентября 1956 г.

Комбриг А.А. Масловский. Комбриг Адам Александрович Масловский (1892—1938), родился в Минской губ. в рабочей семье, стеклодув, браковщик леса. Окончил 4 класса городского училища, школу прапорщиков. Участник Первой мировой и Гражданской войн. Подпоручик русской армии. Стал красногвардейцем. В РККА с 1918 г. В 1920 г. вступил в РКП(б). Окончил Военную академию РККА (1925 г.). Службу проходил на разных командных должностях. Командовал ротой, батальоном. Был ранен. В 1921 г. назначен командиром 164-го отдельного батальона войск ВЧК. В 1926—1930 гг. был помощником начальника Управления погранохраны и войск ОГПУ Северо-Кавказского края. Участвовал во многих боевых операциях. В 1930—1932 гг. – начальник штаба, врид командира-военкома ОДОН имени Ф.Э. Дзержинского (01.03—31.08.1931 г.), одновременно – начальник инспекции войск ОГПУ Московского округа. Затем служил в Средней Азии, участвовал в борьбе с басмачеством, возглавлял Ашхабадский погранотряд. Был награжден орденом Красной Звезды, именным оружием, знаком «Почетный работник ВЧК-ОГПУ».

В 1934—1937 гг. – начальник-военком 1-й пограничной школы войск НКВД в Новом Петергофе. Пригодился его богатый жизненный и боевой опыт, когда он был направлен советником-инструктором Управления погранохраны МВД Монгольской Народной республики. Однако вскоре он был отозван и 4 марта 1938 г. арестован. Его обвинили в принадлежности к офицерско-монархической террористической организации, а также в участии в антисоветской правотроцкистской организации, в подрывной деятельности, направленной на ослабление боевой подготовки войск НКВД и шпионаже в пользу польской разведки. Комбриг Масловский все обвинения отверг, но Военная коллегия Верховного суда СССР 5 октября 1938 г. приговорила его к расстрелу с конфискацией имущества и лишением звания комбриг. В тот же день приговор был приведен в исполнение. Реабилитирован 16 мая 1957 г.

Сын Масловского, Эдуард, как только началась Великая Отечественная война, добился призыва в армию. Попав на фронте в окружение, вступил в партизанский отряд, в котором воевал в Белоруссии до 1944 г. Удостоен 12 государственных наград.

Комбриг С.И. Кондратьев. Кондратьев Сергей Игнатьевич родился в 1891 г. в п. Тагильский завод Свердловской области в семье горнорабочего. Член партии с марта 1917 г.

После окончания сельского училища отец определил 14-летнего Сергея в слесарную мастерскую Тагильского завода. Когда исполнилось 17 лет, Сергей поступил на Калатинский медный рудник чернорабочим, а затем его перевели в шахту на добычу медной руды. Здесь он проработал до призыва в армию. Успешно закончил учебную команду 131-го Тираспольского полка в г. Калуге. Обстановка сложилась так, что унтер-офицер пехоты Кондратьев С.И. прослужил в Особом Сибирском корпусе в Тургайской области шесть лет и возвратился на родной Урал.

Через неделю его призвали в 1-й Уральский батальон и назначили помощником командира роты.

С тех пор началась военная служба в рядах Красной Армии. Он был помощником коменданта ст. Невьянск, квартирмейстером полка им.Малышева, начальником хозчасти, связи того же полка. Служил в первой советской трудовой армии, был комендантом поезда командующего 16-й армией, а в июне 1920 г. откомандирован в распоряжение начальника особого отдела 16-й армии, где исполнял различные должности.

С июня 1921 г. Сергей Игнатьевич – начальник отделения по борьбе с бандитизмом ЧК Белоруссии. Большое трудолюбие, опыт работы были замечены. За активную деятельность по борьбе с бандитизмом в БССР награждался комплектом теплых вещей. Сергея Игнатьевича назначают заместителем председателя ГПУ Белоруссии, а затем старшим инспектором войск ОГПУ Западного края.

Известный чекист Ф.Д. Медведь в то время работал полномочным представителем ОГПУ по Западному краю. Он так отзывался о Кондратьеве: «Решительный, энергичный, инициативу проявляет, в обстановке разбирается. Пользуется авторитетом. К оперативно-чекистской работе способности имеет. Первоначальное образование низшее, многое усвоил последующим самообразованием».

Более пяти лет Сергей Игнатьевич возглавлял пограничную охрану в войсках ОГПУ Дальнего Востока. В то время здесь действовали различные банды, широко процветала контрабанда, граница была тревожной. Требовалось много сделать для повышения боеспособности подразделений и частей внутренних и пограничных войск.

Сергей Игнатьевич выезжает в районы, пораженные бандитизмом, и лично руководит проведением боевых операций в Якутии, на Нижнем Амуре и в Восточной Сибири.

Это в его бытность в должности начальника погранохраны и войск ОГПУ Дальнего Востока впервые в истории Советских Вооруженных сил была восстановлена традиция русской армии – навечное зачисление в списки частей. Приказом ОГПУ от 4 марта 1929 г. № 38 в списки 2-го кавполка войск ОГПУ были навечно зачислены командир взвода В.Д. Реут, красноармейцы Н.И. Иваненков и А.В. Потанин, погибшие в одном из решительных боев с окопавшимися в Налькане бандитами.

5 октября 1930 г. Кондратьева С.И. назначают командиром-военкомом отдельной дивизии особого назначения им. Ф.Э. Дзержинского. Без малого шесть лет он командовал этим старейшим соединением во внутренних войсках. Здесь ему было присвоено звание комбрига. Рабочий день комдива был заполнен с утра до вечера. Боевая учеба, выполнение служебных задач, обустройство подразделений и частей, и к тому же велось широкое капитальное строительство жилых домов и казарм. Ветераны дивизии тепло вспоминают комдива Кондратьева С.И. Он много времени уделял работе с семьями командиров и старался создать для них максимум бытовых удобств.

При нем широко была поставлена спортивная работа среди военнослужащих, их семей, особенно детей. Он открыл пионерский лагерь, работавший в летний период и в зимние каникулы.

В апреле 1936 г. комбриг Кондратьев С.И. назначается заместителем коменданта Московского Кремля. Ровно два года пробыл он в этой должности. 12 апреля 1938 г. его арестовали, обвинив, что с 1921 г. являлся участником польской антисоветской организации «ПОВ», а в 1931 г. вошел в состав антисоветского военно-фашистского заговора в войсках НКВД, создал заговорщицкую группу и занимался шпионажем в пользу Польши, был вредителем боевой и политической подготовки дивизии ОСНАЗ (им. Ф.Э. Дзержинского).

26 августа 1938 г. Военная коллегия Верховного суда СССР постановлением ст. 58-1 «б», 58-8 и 58-11 УК РСФСР приговорила Кондратьева С.И. к высшей мере наказания – расстрелу с конфискацией имущества и лишением воинского звания комбриг. В тот же день приговор приведен в исполнение.

Его жене Варваре Иосифовне выдали справку, что муж умер 12 сентября 1940 г., а через несколько лет дату смерти «уточнили» на 5 августа 1942 г. Ей пришлось долго искать правду, не говоря уже о том, что она пережила как жена «врага народа».

27 августа 1956 г., т.е. через 18 лет после расстрела, доброе имя комбрига Кондратьева С.И. было восстановлено.

Комбриг П.В. Торощин. Торощин Павел Васильевич (1894—1838), родился в крестьянской семье Вятской губ. Окончил сельскую школу и трехклассное училище. Участник Первой мировой и Гражданской войн. На военной службе с 1915 г. По окончании Петроградской школы прапорщиков направлен в действующую армию, командовал ротой, в боях проявил личное мужество и умение руководить подчиненными, за что был награжден орденом Св. Станислава 3-й ст., произведен в поручики. С 1918 г. – в РККА. В 1919 г. вступает в РКП(б). Командир батальона Особого полка Западного фронта, затем нач. отделения штаба 8-й армии, старший помначштаба 16-й кавалерийской дивизии 2-й Конной армии. После Гражданской войны окончил Военную академию РККА, после чего проходил службу в войсках ОГПУ-НКВД СССР на руководящих постах в УПО и войск ОГПУ Ленинградского округа, начальником УПВО НКВД Северо-Кавказского края. С марта 1936 г. назначен командиром-военкомом Отдельной мотомеханизированной дивизии особого назначения имени Ф.Э. Дзержинского.

29 июля 1937 г. арестован. Был обвинен в том, что якобы с 1932 г. являлся активным участником антисоветской заговорщической организации в войсках ОГПУ-НКВД, «проводил вредительство в боевой подготовке дивизии», вел подготовку к использованию частей дивизии в вооруженном выступлении против Советской власти.

Из камеры № 105 Бутырской тюрьмы Торощин 22 ноября 1939 г. пишет на имя И.В. Сталина письмо о своей невиновности в инкриминированных ему преступлениях. Несмотря на то что комбриг Торощин отверг все обвинения, пояснив, что признательные показания, данные на предварительном следствии, вырваны физическими методами воздействия, Военная коллегия Верховного суда СССР 28 января 1940 г. вынесла ему смертный приговор, который приведен в исполнение 29.01.1940 г. Реабилитирован 6 октября 1956 г.

Князьков Борис Георгиевич,родился в 1914 г. в с. Дубровна Оршанского уезда Смоленской губернии в семье крестьянина. Окончил семилетку и поехал в Москву к старшей сестре, надеясь дальше учиться. Увлекся футболом, попал в одну из команд «Динамо» и был зачислен воспитанником в Автобронетанковый дивизион ОДОН войск ОГПУ.

В 1934 г. окончил 2-ю пограничную школу в г. Харькове и прибыл для продолжения службы в 1-й мотострелковый полк ОМСДОН. Затем командовал взводом, был помощником начальника штаба отдельного танкового батальона. В 1938 г. поступил в Военную академию механизации и моторизации РККА на заочный командный факультет, закончить учебу в связи с начавшейся войной не удалось.

Был назначен помначштаба танкового полка дивизии, после формирования 2-й ОМСДОН переведен зам. командира танкового батальона этой дивизии. С 1945 г. – начальник оперативного отдела штаба 1-й МСД. В дальнейшем служил начштаба и зам. командира 32-го полка, а после его расформирования – командиром 42-го отдельного мотострелкового батальона 4-й дивизии, после чего командовал 88-м отдельным полком. В 1961 г. уволен в запас. В 1950 г. окончил заочно Военную академию имени М.В. Фрунзе. После военной службы работал в системе Министерства внешней торговли, зав. редакцией технических изданий, затем зам. директора ВНИИ «Импульс». В 1973—1983 гг. работал в МГС и ЦС спортивного общества «Динамо». Участник Памирской экспедиции, Великой Отечественной войны, борьбы с бандитизмом. Полковник в отставке.

Комбриг Смирнов. «...занимаемой должности вполне соответствует» – таким выводом неизменно заканчиваются все служебные аттестации, находящиеся в архивном личном деле бывшего начальника штаба Управления внутренних войск НКВД Московского округа комбрига П.И. Смирнова. И эта оценка, сделанная вышестоящим командованием, была объективной. Она в действительности отражала незаурядные командные и чекистские способности военачальника.

Однако в июне 1939 г. приказом наркома внутренних дел Л. Берии комбриг был уволен из кадров комсостава войск НКВД с двусмысленной формулировкой – «...за невозможностью использования».

Почему же у руководства так резко изменилось мнение о боевом командире-чекисте? Скорее всего, на это повлияло одно событие или, точнее, – встреча Смирнова с будущим наркомом, состоявшаяся за полтора года до увольнения. Вот что рассказал сын комбрига, Владимир Павлович. Возможно, в этом рассказе есть какие-то неточности. Владимир Павлович, в свою очередь, узнал об этом от своей матери.

...В середине марта 1938 г. Павла Ивановича Смирнова назначили начальником Управления пограничных и внутренних войск НКВД Азербайджанской ССР. Новый начальник войск со свойственной ему энергией взялся за дело. С головой уйдя в работу, он порой неделями пропадал в частях, подразделениях и на погранзаставах. От его внимания не ускользнула ни одна из сторон сложного и многообразного войскового организма. Среди бойцов и командиров, почувствовавших в своем новом военачальнике требовательного и справедливого командира, Смирнов быстро завоевал авторитет и уважение. Заслуженной оценкой его деятельности на этом посту стало и присвоение воинского звания – комбриг.

Но вот однажды во время одной из поездок в Азербайджан Л.П. Берия решил побывать на границе. Сопровождал «высокого» гостя, естественно, сам начальник войск. Берия, мнивший себя старым и многоопытным чекистом, давал «ценные» советы, рекомендации и указания. Смирнов слушал его, едва сдерживаясь, чтобы не взорваться. На одном из участков границы требования Берии дошли до того, что могли привести к изменению в системе ее охраны. Это переполнило чашу терпения Павла Ивановича. Он вежливо, но решительно ответил, что «указания» Берии являются ошибочными, могущими повлечь за собой пограничный конфликт. Далее он недвусмысленно дал понять Берии, что охраной государственной границы занимаются вовсе не дилетанты, а весьма компетентные в своем деле пограничники-чекисты. Такого отпора со стороны комбрига Берия, конечно же, стерпеть не мог. Лаврентий запомнил этого строптивца...

Кто же он был – человек, осмелившийся перечить самому Берии?

Архивные документы и другие источники в какой-то мере дают возможность восстановить некоторые страницы биографии бесстрашного комбрига.

Февраль 1918 г... Бывший прапорщик Павел Смирнов в потрепанной офицерской шинели со споротыми погонами приехал на родину – в деревню Филипцево Даниловского уезда Ярославской губернии. Родители радостно встретили живого и невредимого сына-фронтовика. Давно Павел не был в родных местах, с самого детства. А родился он здесь 10 августа (по старому стилю) 1895 г. в крестьянской семье. Вскоре родители решили ехать на заработки в столицу. Взяли с собой и детей.

Крестьянская хватка и природный ум главы семьи Смирновых способствовали нормальному существованию в трудных условиях жизни в Петербурге. Отец вскоре стал известным в округе булочником и кондитером, а мать устроилась работать чулочницей. Зарабатывали хоть и немного, но и не бедствовали. Благодаря этому появилась возможность дать необходимое образование и Павлу. В 1913 г. он успешно окончил торговую школу. На службу его взяли в Русско-Английский банк счетоводом. Где и проработал до конца 1915 г.

Империалистическая война не обошла стороной и Смирновых. В декабре 1915-го надел солдатскую шинель и Павел. Воевал храбро, был ефрейтором, потом унтер-офицером. В самом конце следующего, 1916 года окончил Ораниенбаумскую школу прапорщиков.

Фронт, сырые окопы, бессмысленная бойня, потом революция – все это не могло не заставить задуматься молодого офицера о сути происходящего...

После расформирования старой армии Павел несколько месяцев работал в деревне в хозяйстве отца, куда вновь вернулись Смирновы из Петрограда.

Но мирно пожить пришлось недолго. Разгоралась Гражданская война. Бывший офицер ушел воевать за Советскую власть. Сражался с белогвардейцами в составе 61-го стрелкового Рыбинского полка, затем в рядах 5-й армии на Восточном фронте, был начальником гарнизона города Кокчетава. С середины 1920 г. Смирнов в Белоруссии в составе 16-й армии участвует в освобождении Минска, Барановичей, Волковыска, дерется с бандами Булак-Балаховича. В боях за Советскую власть выковывается характер будущего военачальника, приобретаются командные навыки и необходимый опыт.

В апреле 1921 г. П.И. Смирнов получает назначение в войска ВЧК по охране западной границы. От младшего помощника начальника штаба бригады по оперативной части до начальника штаба бригады – такой путь по служебной лестнице проделал Павел Иванович всего за год. Способствовали этому прежде всего боевой опыт, огромная самоотдача порученному делу, незаурядные способности штабного работника. С этого момента он в течение семнадцати лет возглавлял штабы различных уровней.

В феврале 1922 г. Смирнова откомандировали в Москву. Он становится адъютантом (начальником штаба) 1-го отдельного батальона войск ВЧК. Командовал батальоном П.Г. Кобелев, будущий первый командир прославленной дивизии имени Ф.Э. Дзержинского.

Смирнов и Кобелев стали не только соратниками и единомышленниками, но друзьями на долгие годы. Они вместе переформировали батальон в 1-й отдельный полк войск ГПУ. Кобелев и Смирнов стояли у истоков создания дивизии ОСНАЗ. Павел Иванович стал первым начальником штаба соединения, возглавлял который в течение нескольких лет.

2 марта 1923 г. заместитель председателя ОГПУ И.С. Уншлихт подписал приказ следующего содержания: «За плодотворную и неутомимую работу, редкую энергию, проявленную в деле поднятия на должную высоту боеспособности, дисциплины и сознательности красноармейцев и в высокой степени честное отношение к делу, награждаются: золотыми часами... командир-военком 1-го Отдельного полка войск ГПУ Московского округа тов. Кобелев П.Г. и начальник штаба того же полка тов. Смирнов П.И.».

Высокая оценка руководством ГПУ вызвала у Смирнова желание трудиться еще лучше, еще больше совершенствовать деятельность штаба. Вот пример, как аттестовал своего начальника штаба комдив П.Г. Кобелев в июне 1925 г.: «...обладает достаточной теоретической и практической подготовкой для руководства штабной работой. Умеет подобрать и использовать работников. Хорошо знает как штабную, так и строевую службу... В работе не разбрасывается, в обстановке быстро ориентируется. Дисциплинирован сам и может привить дисциплину подчиненным, требователен, на работе усидчив... Образ жизни ведет скромный... Заключение: должности начальника штаба дивизии вполне соответствует и для дальнейшей службы в дивизии желателен».

Аттестацию утвердил сам «зампред» и командующий войсками ОГПУ Генрих Ягода...

В сентябре того же года дивизия приняла участие в маневрах частей Московского гарнизона. Основная тяжесть их организации и проведения ложилась на штаб. П.И. Смирнов успешно справился с этой новой для него задачей. Дивизия, как было отмечено руководителями маневров, «...показала образцовые и примерные для других частей действия».

Командование войск ОГПУ высоко оценивало способности Смирнова. В период руководства штабом дивизии он был награжден именным огнестрельным оружием и знаком «Почетный чекист».

После службы в дивизии имени Ф.Э. Дзержинского Павел Иванович несколько лет был на преподавательской работе, щедро делился со слушателями своим богатым опытом.

В самом конце 1935 г. судьба вновь свела его со своим командиром. П.Г. Кобелева после окончания академии назначили начальником Управления внутренней охраны НКВД Московского округа. Смирнов же возглавил штаб округа. Ему было присвоено персональное воинское звание – полковник.

Много сил и времени, зачастую и личного, забирала штабная работа. В этот период происходила коренная реорганизация войск округа, переформировывались части подразделения, происходил поиск новых способов несения боевой службы, Павел Иванович порой сутками не покидал штаб округа. Но напряженная работа вскоре стала приносить положительные результаты. Это отразилось и в одной из последних аттестаций: «...работая в должности... начальника штаба войск НКВД Московского округа, т. Смирнов провел большую работу по боевой подготовке частей, которые... 1936—1937 гг. закончили с вполне удовлетворительными результатами. Кроме того, т. Смирновым в 1937 г. была проделана большая работа по реорганизации частей округа...»

А в следующем году последовало новое назначение. На сей раз начальником войск НКВД в Азербайджане. Самостоятельная работа, большие перспективы в применении на практике своих способностей, большого опыта, приобретенных знаний.

Но... в начале 1939 г. Павла Ивановича неожиданно отстраняют от должности и выводят за штат. Его отзывают в Москву. На все вопросы о причинах такого поворота в службе кадровики Главного управления пограничных и внутренних войск отвечали так: «Ждите назначения».

Но шли месяцы, а назначения не было. Неизвестность и вынужденное безделие утомили Смирнова. В конце концов, не выдержав такого отношения к себе, Павел Иванович пишет рапорт руководству ГУПВВ НКВД следующего содержания: «Моя общевойсковая подготовка сильно устарела, в связи с этим работать в дальнейшем на руководящей военной работе мне трудно... Прошу Вашего распоряжения об увольнении меня в запас...»

Просьба Смирнова была удовлетворена удивительно быстро. А через два месяца последовал арест...

О подробностях того страшного дня рассказал сын комбрига Смирнова – Владимир Павлович...

Это был День авиации. Павел Иванович с сыном пошли в Парк Горького. Было очень весело и радостно на душе. Погода стояла великолепная... Ничто не предвещало трагедии.

Едва пришли домой, как раздался стук в дверь. Отец открыл. На пороге стояли молодые и крепкие ребята. Одеты они были по тогдашней моде: широкие брюки, двубортные пиджаки, кепки с большим квадратным козырьком. Один из них, видимо старший, предъявил ордер на арест.

– Собирайся, – бросил он. – С собой брать ничего не надо. Скоро будешь дома...

Павел Иванович, как был в летних полотняных брюках и украинской вышитой рубахе, так в этом и ушел вместе с энкавэдистами. Домой он уже не вернулся... Никогда...

Что же вменялось в вину боевым соратникам? Их обвиняли, что якобы... «являлись участниками антисоветской заговорщической террористической организации и занимались подготовкой к совершению террористических актов». Естественно, объектами «террора» были Сталин и его ближайшее окружение. Далее следовал целый набор уже стандартных обвинений: вредительство, подрыв боеготовности, вербовка новых членов антисоветской организации.

Их также обвинили в том, что якобы «готовили части войск округа для вооруженного выступления против Советской власти». Абсурдность подобных обвинений могла поставить в тупик кого угодно, но только не их авторов. И вот Смирнов, доведенный до отчаяния «вымыслами» следователей, обращается с заявлением в Прокуратуру СССР: «Я уже почти полгода сижу в тюрьме. В результате диких издевательств, оскорблений, унижений... в результате жуткого мордобоя, зуботычин и пр. прелестей Средневековья я не вытерпел – подтвердил клевету, наклеветал сам на себя и – самое страшное – кажется, помог Кобелеву оговорить также ни в чем не повинных людей... Мою честную работу подтвердят сотни командиров...»

На состоявшемся 24 января 1940 г. суде Павел Иванович отказался от ранее данных показаний, полученных незаконными методами следствия. Так мог поступить только очень мужественный человек. Но суд полностью признал виновным П.И. Смирнова в никогда не совершенных им преступлениях. Приговор был однозначным – расстрел... Абсурдные обвинения сняли с П.И. Смирнова только в 1956 г. Посмертная реабилитация вернула нам имя первого начальника штаба дивизии им. Ф. Дзержинского и одного из начальников штабов внутренних войск НКВД Московского округа комбрига Павла Ивановича Смирнова. Но потребовались еще долгие годы, чтобы оно заняло достойное место в истории внутренних войск...

Майор Н. СЫСОЕВ. «Зоркий часовой». 3—9 ноября 1990 г.