БОЕВОЙ ПРИКАЗ ДИВИЗИИ ИМ. Ф.Э. ДЗЕРЖИНСКОГО НЕ

ДОПУСТИТЬ ПРОРЫВА МОТОМЕХЧАСТЕЙ ПРОТИВНИКА В

МОСКВУ


9, г. Москва 16 октября 1941 г.

16.55

1. Дивизия не допускает прорыва мотомехчастей противника к г. Москве в границах: справа – (иск.) пл. Восстания, Кунцево; слева – р. Москва до Сабурова.

2. 2 мсп со 2 и 3 батареями артполка выйти в район Смоленской площади и обрекогносцировать район обороны с передним краем по Окружной ж. д.

Организовать непрерывное наблюдение в основных направлениях:

а) Можайское шоссе, Извозная ул., Бережковская набережная;

б) Новодевичье кладбище, ул. Усачева, ул. Бол. Кочки, Фрунзенская набережная.

Боевое охранение в составе стрелкового взвода, усиленного орудием ПТБ, иметь в районе перекрестка дорог: Рублевское шоссе, Можайское шоссе и Минская автострада.

Граница слева: Б. Каменный мост, р. Москва (иск.), Никольское.

3. 10 мсп со 2/ап выйти в район Октябрьской и Добрынинской площадей и обрекогносцировать район обороны с передним краем по Окружной ж. д. и р. Чура.

Организовать непрерывное наблюдение на основных направлениях:

а) Б. Калужская ул., Донская ул., ул. Шаболовка, Мытная ул.;

б) Земляная ул., Серпуховское шоссе, Павловская ул., Дубининская ул.

Боевое охранение в составе стрелкового взвода, усиленного орудием ПТБ, иметь на перекрестках дорог:

1) Боровское шоссе, Киевская автострада, Калужское шоссе;

2) Серпуховское шоссе, Каширское шоссе.

4. 1 мсп с 7 и 8 батареями артполка расположиться в районе расквартирования 1 мсп.

5. ТБ (резерв) расположиться в Покровских казармах.

6. Частям бригады (3 сп, кавалерийский полк) обс, осб, итд, ббо и тылам частей дивизии расположиться в местах расквартирования и быть в полной боевой готовности.

7. КП – Безбожный пер., д. 25.



Командир дивизии генерал-майор Марченков

Военком дивизии бригадный комиссар Прокофьев

Начальник штаба дивизии полковник Маликов



Внутренние войска в Великую Отечественную войну 1941—1945 гг. Документы и материалы. – М., 1975. – С. 203, 204.

АТАКИ ЯРОСТНЫЕ ТЕ...

Село Каменка – в получасе езды от Подольска. Если взять левее, через поле к лесной опушке, и сейчас еще можно отыскать обвалившиеся, засыпанные землей, поросшие бурьяном окопы, землянки...

В начале октября 1941 г. здесь стояли две стрелковые роты дзержинцев под командованием капитана И.П. Ключко, усиленные 76-мм орудием красноармейца Бориса Егорова. По данным командования в этот район фашисты собрались выбросить десант для действий в нашем тылу.

...Всю ночь колонна шла на предельной скорости. Где-то там, на калужской земле, под Боровском, на рубеже деревень Ищеино—Зеленино обнаружен фашистский десант с восемью танками. Туда спешит батальон народного ополчения. Вместе с ним дзержинцам надлежит с ходу вступить в бой, блокировать район высадки десанта, а затем уничтожить врага.

Волнуется Егоров: шутка ли – восемь танков на одно орудие. Но страха нет. Наконец-то в бой, в долгожданный бой. Такого дня все ждали с нетерпением, у каждого бойца и командира свой счет к фашистам. Одним желанием в эти минуты полны сердца: идти в атаку и победить.

Где-то неподалеку идет бой. Надрывно гудят полуторки. Спустя несколько минут воины примут боевое крещение. Но пока колонна в пути. Сейчас еще никто – ни боец, ни командир – не знает, что предстоит им столкнуться лицом к лицу не с фашистским десантом, а с прорвавшимися на этом участке фронта передовыми частями врага.

...Раннее утро 12 октября. Плотная сизая пелена тумана окутала землю. В стороне гремит артиллерийская канонада. Видимость нулевая. Бойцы лежат на глинистой, схваченной ранними морозами земле, готовые подняться в атаку. Впереди – крутой спуск. За ним должна быть деревня Зеленино.

8.30. На КП с биноклем в руке, туго перехваченный ремнями капитан И. Ключко. Тишина. Словно и нет рядом врага, затаившегося, готового к броску на Москву. Но неспокойно на душе у Ключко. Минут десять назад к чернеющей на фоне раннего снега деревне он направил группу разведчиков во главе с лейтенантом Ломовым.

– Что-то не нравится мне, политрук, эта тишина, – сказал Ключко появившемуся на командном пункте А. Озерякину. – Вдруг наткнется на засаду Ломов...

Осенний туман густой пеленой закрыл землю. Это помогало группе лейтенанта Ломова двигаться незаметно. В разведку пошли опытные воины.

Начало всходить солнце. Туман постепенно рассеивался. Уже на расстоянии 150—200 метров можно было различить людей, предметы. Ломов с группой воинов выдвинулся на опушку леса. Они подобрались близко к немецким позициям. Вражеские танки стояли в кустах за оврагом. Возле машин возились экипажи, проверяли ходовую часть, заправляли баки горючим, прогревали двигатели.

Разведчики вернулись и доложили, что обнаружили крупные силы фашистов, указали цели.

К орудию приблизился лейтенант Семенюк.

– Давай огня, Егоров! – прозвучала его команда.

...Их было пятеро, комсомольцев-артиллеристов, в расчете Бориса Егорова: красноармейцы Роман Михайленко, Александр Соколов, Иван Порошков, Алексей Козлов. Михаил Лунин. Каждому – чуть больше двадцати. Молодые, сильные, крепкие, они мечтали о подвигах во имя Родины, готовили себя к ним. Настойчиво изучали боевое оружие, тренировались, стараясь постигнуть все тонкости огневого дела, чтобы суметь работать у орудия не только на своих местах, но и при надобности подменить товарища. На учениях не жалели сил, показывали пример, перекрывая нормативы, отведенные курсом стрельб. Оттого и теперь, в решающую минуту, коллектив действовал как единый, четко отрегулированный механизм.

Борис сам прильнул к панораме. Ответственность первого выстрела слишком высока. Промахнись – и как знать...

Внимателен Егоров, его движения сноровисты, быстры. Да и как же – больше года был Борис одним из лучших наводчиков батареи. А когда началась война и командира его орудия направили на офицерские курсы, Егоров сменил его.



...Оглушительно громыхнул выстрел. Воины увидели, как черная струйка дыма вытянулась над башней танка, и тут же раздался взрыв. От попадания в бронированной машине сдетонировал боекомплект. Огромный столб огня осветил всю низину. Воспользовавшись замешательством врага, артиллеристы выпустили по нему еще несколько бронебойных снарядов. И вновь успешно. Один из вражеских танков неестественно вздрогнул, дернулся назад, но было уже поздно. Точно пулеметная лента, растянулась по земле гусеница. Снесенная взрывом башня второго танка отлетела в сторону. Третий, объятый дымом, завертелся на месте. Из открытых люков высыпали фашисты.

– Улепетываете, сволочи, – процедил сквозь зубы Егоров. – Соколов, заряжай осколочным!

И вновь содрогнулось орудие. Поднимая землю на дыбы, разорвался снаряд. Ни один гитлеровец не ушел от губительного огня.



...Тусклое октябрьское солнце медленно ползло вверх, но, не осилив и половины своего летнего подъема, покатилось книзу.

Потерпев неудачу, враг затаился. Воцарилась тишина. Лишь над самыми головами бойцов прокружил фашистский самолет-разведчик, прозванный за свою конструкцию «рамой».

Стервятник улетел, в воздухе засвистели мины. Земля словно закипела от частых взрывов. Уходя от губительного огня, красноармейцы не раз сменили позиции, прежде чем поступила команда: «Приготовиться к атаке».

Артиллеристы осторожно опустили свою пушку в лощину, захватили два ящика снарядов. И хоть в орудии ни много ни мало 780 килограммов, наступать так наступать – дело привычное. Расчет дружно катил пушку вперед, а по щитку уже как град стучали пули.

...Атаки не получилось. Когда дзержинцы были уже готовы ринуться вперед, из деревни хлынула лавина танков, а за ней растянулись длинные серо-зеленые цепи автоматчиков. Фашистов шло много, очень много...

Комбату Ключко стало ясно – это не мелкое десантное подразделение, а крупное армейское. Теперь он и сам мог ответить на вопросы, которые казались раньше загадкой: откуда, например, взялась «рама»? Разве могут немцы отрядить корректировщик в поддержку мелкого десанта? Чем вызван интенсивный минометный обстрел?

Да, теперь он мог ответить на все эти вопросы, но уже не они занимали его. Другие, более важные, ждали своего решения. Как наладить оборону? Ведь к ней он не готовился. Люди ждали приказа к наступлению. Цель двух его рот – наступать, окружить, уничтожить. А им, выходит, надо обороняться, держать позиции до подхода главных сил. Но как? Ведь единственное орудие – в лощине, внизу, и уничтожить его врагу теперь не составляет труда...

Танки шли уступом.

– Отступать некуда, – коротко сказал Егоров. – Бронебойным заряжай!

Глухо клацнул замок, закрыв в казеннике досланный снаряд.

– Огонь!

Черный столб земли поднялся перед головной вражеской машиной.



...К четырем часам дня фашисты сосредоточили в деревне крупные силы пехоты и танков. «Не иначе как собираются в решительную атаку», – такое предположение высказывали многие бойцы. И не ошиблись. Враг открыл интенсивный огонь из минометов и артиллерийских орудий по нашим позициям.

А ряды дзержинцев заметно поредели. Подбив фашистский танк, смертью храбрых погиб групкомсорг Илья Николенко. Убит красноармеец Шашин. Погиб радист Зеленберг. Смертельно ранен в грудь его товарищ Грошев. Но приходя в сознание, воин просил автомат, говорил, что не должен умереть, не отомстив до конца фашистам за себя и своих боевых друзей. До последней минуты жизни не расставался с винтовкой красноармеец Нагорный, легкие которого были прострелены.

Фашистам не удалось поколебать стойкость наших воинов, мужественно отражавших атаку за атакой.

Комсомолец Метельков, будучи раненым, не ушел с поля боя. Истекая кровью, он продолжал биться и бутылками с горючей смесью поджег вражеский танк.

Стойко сражался красноармеец Вичужанин. Он был ранен навылет разрывной пулей. Но не выходил из боя. Из своего нагана боец в упор застрелил вражеского автоматчика и, превозмогая боль, двинулся за взводом.

Умело воевал пулеметчик комсомолец Бербенец. Мелкими очередями он подавил пулемет противника, но тут заметил, как один из фашистов приготовился бросить гранату в орудийный расчет. И этот был сражен очередью младшего сержанта.

Высокое мужество и отвагу проявил во время боя и красноармеец Силаев. Группы гитлеровцев пыталась зайти дзержинцам во фланг. Уж больно досаждал им пулеметчик, занявший удобную позицию на самой опушке леса. Это и был Силаев.

Фашисты неожиданно выскочили из-за кустов и бросились к пулеметчику. Все решали секунды. Силаев не растерялся. Он поднялся во весь рост и, крепко сжав пулемет в руках, стал в упор расстреливать захватчиков. А когда кончились патроны, пустил в ход гранаты.

Комсомолец Сологуб находился в тыловом охранении. Он один огнем ручного пулемета уничтожил просочившихся в тыл фашистов. Меняя позиции, боец метко разил вражеских автоматчиков.

Красноармеец Пундиков, рискуя жизнью, под пулеметным и минометным огнем оказывал помощь раненым и выносил их с поля боя.

Нельзя не отметить и Лидию Долгалеву. Эту девушку в солдатской шинели бойцы всегда видели рядом с собой. Сорока двум раненым воинам сделала она перевязки, пятнадцать бойцов, истекающих кровью, вместе с оружием вынесла из-под огня.



На исходе дня ценой больших потерь гитлеровцам удалось вклиниться в боевые порядки одной из наших рот. На нее обрушилось до батальона пехоты и более двадцати вражеских танков. Но даже в эти тяжелые минуты самообладание не покинуло дзержинцев, они не оставили своих рубежей.

«Ни шагу назад!» Эти слова, сказанные в разгар боя политруком роты коммунистом Буткевичем, стали девизом дзержинцев.

Лейтенант М. Совтус организовал борьбу с вражескими автоматчиками, прорвавшимися в наш тыл. А затем поднял бойцов в атаку и первым бросился на немцев. Семь гитлеровцев нашли свою гибель от его автомата.

Как подобает коммунисту, умело, хладнокровно руководил боем командир взвода сержант Метлев. Его бойцы под сильным артиллерийским огнем сдерживали наступление фашистов возле оврага, по которому гитлеровцы хотели прорваться в наш тыл. В бою тяжело ранило пулеметчика Усынина. Второй номер комсомолец Савенков пополз ему на помощь, но был убит. Тогда коммунист Метлев сам взялся за пулемет. И в этот момент осколок снаряда оборвал его жизнь.

Оставшиеся в живых участники этого боя рассказывали о героическом поступке командира одного из взводов лейтенанта Краснокутского, повторившего подвиг Ильи Николенко. Когда на горстку наших бойцов противник двинул несколько танков, лейтенант умело организовал оборону. Будучи тяжело раненным, он подбил один из танков, но пулеметная очередь сразила мужественного офицера.

Прикрывая отход товарищей огнем пулемета, попал в окружение красноармеец Скиба. Воин не растерялся. Отбиваясь от наседавших автоматчиков, он меткими очередями расчистил дорогу к своим и, посылая в немцев гранату за гранатой, вынес с поля боя тяжело раненного красноармейца Вичужанина.



...Пушка лежала на боку с изуродованным стволом. В щитке против места наводчика зияла рваная пробоина. Сняв замок и чудом уцелевшую панораму, артиллеристы двинулись в сторону отдаленной перестрелки.

– Что будем делать, товарищ командир? – спросил Михайленко.

– Готовиться к бою, – ответил Егоров.

И они шли, смертельно уставшие, почерневшие от гари – шестеро красноармейцев в темно-синих фуражках с малиновыми околышами – дзержинцы 41-го...

О том, что этот бой под Боровском назовут подвигом, Борис Егоров, его боевые друзья узнают позже, когда возвратятся в родную часть. Не с десантом, а с двумя батальонами отборной вражеской пехоты, батальоном танков, дивизионом артиллерии вступили они в схватку и не дрогнули, задержав фашистов на целые сутки.

Родина высоко оценила подвиги бойцов и командиров, участвовавших в этом бою. 18 дзержинцев награждены орденами и медалями. Красноармеец И.Е. Николенко навечно зачислен в списки своего подразделения.

ЧЛЕН ВОЕННОГО СОВЕТА

В начале двадцатых годов Константин Федорович Телегин был помощником военкома и военного комиссара стрелкового полка дивизии имени Ф.Э. Дзержинского, затем служил в погранвойсках. После окончания в 1931 г. Военно-политической академии находился на политработе: начальник политотдела войск НКВД Казахской ССР, Дальневосточного и Московского военных округов.

Начало Великой Отечественной застало К.Ф. Телегина в аппарате Главного управления политпропаганды войск НКВД СССР. В июле он назначается начальником политуправления, а затем членом Военного совета Московского военного округа. В сложной обстановке сам непосредственно организовывал в войсках партийно-политическую работу, направленную на разгром врага у стен столицы.

«...Когда в районе Боровска прорвались фашистские танки, – вспоминал генерал-лейтенант К.Ф. Телегин, – у нас под рукой не оказалось войск. Командование МВО обратилось в дивизию имени Дзержинского и приказало выделить отряд. Ему была поставлена задача – биться до последнего, стоять насмерть, но не пропустить врага к Москве».

И.П. Ключко НА БОРОВСКОМ НАПРАВЛЕНИИ

Иван Петрович Ключко в войсках НКВД с 1931 г. С 1936 г. он служил в дивизии имени Ф.Э. Дзержинского. Командуя одним из батальонов этой дивизии, во время Великой Отечественной войны участвовал в битве под Москвой. Уволившись в 1958 г. в запас, И.П. Ключко стал работать в народном хозяйстве. Одновременно он ведет большую общественную работу, активно содействуя военно-патриотическому воспитанию призывной молодежи.



Наша дивизия имени Ф.Э. Дзержинского, охранявшая порядок в Москве, должна быть готова в любой момент встать на ее защиту. Почти каждый день мне приходилось разбирать по нескольку горячих рапортов с одинаковой просьбой: отправьте на фронт. Просились на фронт и старший адъютант лейтенант Д. Наймушин, и парторг батальона В. Трофимов, и командир взвода лейтенант И. Ломов, и многие другие. Но мы были нужны в тылу: подразделения дивизии уничтожали вражеские десанты, вылавливали шпионов и диверсантов, которых забрасывала гитлеровская разведка.

Днем 11 октября меня срочно вызвали в штаб полка. Командир полка подполковник Н.Г. Шевцов сообщил, что, по имеющимся сведениям, в тылу наших войск недалеко от города Боровска Калужской области высадился крупный десант противника. Батальону ставилась задача разыскать и ликвидировать этот десант в районе деревень Ищеино, Зеленино и Гордеево. На подготовку к выступлению давался один час.

Точно в назначенное время батальон был на марше, а в час ночи прибыл в Боровск. Городская площадь уже была запружена беженцами. На подводах, на узлах с домашним скарбом, а то и прямо на земле устраивались на ночь усталые женщины с плачущими детишками, старики. В Боровске нас ждала 5-я рота, высланная вперед на разведку. Ее командир лейтенант П. Семенюк доложил мне, что новых данных о десанте пока нет. Не было сведений о нем и в штабе 33-й армии, который недавно переместился в Боровск.

Выслав вперед взвод разведки под командованием лейтенанта И. Ломова, наш батальон с приданной ему по распоряжению заместителя командующего 33-й армией батареей зенитных орудий продолжил марш. Около 8 часов утра Ломов прислал письменное донесение: в деревнях Ищеино и Зеленино замечено передвижение противника силой до 300—400 человек пехоты. Через полчаса новое донесение: пехоты до 1000 человек и 15—18 танков, из леса также подтягиваются колонны пехоты и танков. Значит, нам предстоит иметь дело не с авиадесантом, а с наземными частями вражеских войск. Ну что ж, придется принять встречный бой.

Послав через связного распоряжение разведчикам продолжать наблюдение за противником, я вызвал командира 5-й роты лейтенанта Семенюка и приказал: роте с двумя противотанковыми орудиями и двумя станковыми пулеметами выдвинуться на опушку леса восточнее деревни Зеленино с задачей обеспечить развертывание батальона для атаки.

Петр Семенюк считался в батальоне одним из лучших ротных командиров. Общительный, веселый, он, казалось, почти не «натягивал вожжи», но его рота всегда отличалась дисциплинированностью и особой подтянутостью. Это было в мирной обстановке... А как покажут себя подразделения при столкновении с противником? Семенюк побежал к машинам, и вскоре рота скрылась в лесу. До противника, по данным разведки, было около двух километров.

6-я рота под командованием лейтенанта М. Совтуса двинулась вслед за 5-й. Не прошло и часа, как впереди послышалась ружейно-пулеметная стрельба, а затем залпы орудий.

– Подтяните роту, лейтенант, и быстрее занимайте рубеж правее 5-й роты. Наступать будете в направлении Ищеино, – приказал я Совтусу, сам же на машине поспешил на звуки боя. Когда она выскочила из леса, я увидел, что бойцы, не успев окопаться, залегли на опушке в кустах и ложбинках, а со стороны деревни в нашу сторону по полю ползет около десятка фашистских танков и за ними – до роты автоматчиков. Две машины были уже остановлены огнем сорокапятимиллиметровок, но головной танк прибавил скорость и, угрожающе рыча, мчался на залегшую в кустарнике цепь. До нее осталось метров сорок... Я замер. Вдруг навстречу танку бросились двое – лейтенант Иван Ломов и комсорг роты ефрейтор Илья Николенко. Летят бутылки с горючей смесью – и вот уже пламя лижет бока стальной махины. Танк завертелся на месте и вспыхнул рядом с нашими позициями.

Подбежал лейтенант Семенюк:

– Товарищ командир, пятая рота отражает...

– Сам вижу. Держитесь, скоро подойдет Совтус.

Вблизи от наблюдательного пункта развернулось 76-мм орудие младшего сержанта Б. Егорова. Вместе с сорокапятимиллиметровками оно ударило по танкам. С ходу начали косить фашистскую пехоту пулеметчики сержант А. Бербенец, младший сержант А. Сологуб, ефрейтор Н. Силаев.

Судя по всему, немцы не ожидали серьезного отпора: танки замедлили ход. Но из Ищеина и Зеленина продолжала выходить пехота. Устоит ли 5-я рота? Я еще раз оглядел позиции. Все бойцы уверенно вели огонь, стараясь в то же время получше окопаться. Командиры действовали решительно и спокойно. Отчаянный Ломов из автомата сам расстреливал экипажи подбитых танков. Артиллеристы старший сержант С. Фаловский, младший сержант Б. Егоров, рядовой А. Морозов, пристрелявшись, подбили еще два танка.

И вот послышалась пулеметная стрельба на правом фланге. Это 6-я рота ударила по пехоте противника. Огонь был косоприцельным и оказался настолько губительным для фашистов, что они заметались и залегли. А после того как обе роты полностью вступили в бой, танкам и вслед за ними пехоте пришлось повернуть назад и укрыться в деревнях и в прилегающем лесу. На поле боя враг оставил более 100 солдат и офицеров и 5 подбитых танков.

Но тут по нашим позициям ударили пушки и минометы. Фашисты не жалели снарядов, и все же это была передышка перед новой, более мощной атакой танков и пехоты. Мы постарались использовать эту передышку в первую очередь для организации разведки и для налаживания связи с соседними частями Красной Армии: справа от нас слышалась перестрелка.

Разведчики из роты Семенюка нашли в одном из подбитых танков полевую командирскую сумку. Изучив оказавшуюся в ней карту, мы установили, что ведем бой с усиленным мотострелковым батальоном, который движется впереди 57-го механизированного корпуса немецкой группировки. Я немедленно направил боевые донесения о добытых сведениях командованию своей дивизии и в штаб 33-й армии.

Итак, батальон должен драться с противником, превосходящим его по силе. Вместе с командирами рот я прошел по позициям. Бойцы быстро рыли окопы, устанавливали в кустах орудия и пулеметы, неподалеку от окопов медсестра батальона Лида Долгалева развернула санитарный пункт. Раненых пока было немного, и она ловко управлялась с перевязками. Настроение у всех было боевое.

Тем временем вернулись дозорные, и вместе с ними прибыл старший адъютант штаба одного из батальонов 1054-го стрелкового полка 312-й дивизии. Он сообщил, что в предыдущем бою его батальон понес большие потери и отходит в тыл, но что части их дивизии предполагают контратаковать противника в 15.00. Чтобы дать возможность отошедшим частям закрепиться на новом рубеже в районе Боровска, надо было хоть на некоторое время сковать противника здесь, у Ищеина и Зеленина. Вот почему я решил контратаковать превосходившего нас по силе противника на своем участке.

Когда батальон стал готовиться к контратаке, из подбитого немецкого танка по 5-й роте внезапно открыли пулеметный огонь. Нескольких бойцов ранило, двоих убило. А танк продолжал стрелять. Надо было как можно скорее заставить его замолчать. Сделать это вызвался комсорг роты Илья Николенко. Он незаметно подполз к танку и метнул в него связку гранат и бутылку с горючей смесью. Огонь из танка прекратился. Илья повернул, чтобы ползти назад, но в этот момент вражеская пуля смертельно ранила бесстрашного комсомольца. Поспешивший ему на помощь старший сержант К. Савин метнул в сторону ожившей огневой точки врага гранату и, подхватив на руки безжизненное тело комсорга, вынес его из зоны обстрела. Смелый поступок Ильи Николенко вдохновлял бойцов во время схватки.

Илья Николенко и другие наши товарищи, погибшие в этом бою, были похоронены в лесу у деревни Гордеево. Около могилы состоялся короткий митинг, на котором выступил политрук А.М. Озерякин. «Имя комсомольца Ильи Николенко, а также имена всех других наших бойцов, отдавших жизнь за правое дело, мы навсегда сохраним в сердцах, – сказал он. – Пусть знают враги, что коммунисты и комсомольцы, все воины-дзержинцы сумеют постоять за свою Советскую Родину! Смерть немецким оккупантам!» Затем прогремел салют – последняя воинская почесть павшим бойцам.

Около двух часов дня в батальон прибыл командир полка подполковник Шевцов. Я доложил ему об обстановке и о своем решении. Пройдя по подразделениям, подполковник возвратился на наблюдательный пункт повеселевшим: «С такими бойцами можно наступать!»

Примерно в половине четвертого, когда стало ясно, что намечавшаяся контратака частей 312-й дивизии не состоится, подполковник Шевцов приказал начать атаку своими силами. Я подал сигнал к наступлению. Роты стали продвигаться вперед, и сразу же противник открыл по ним ураганный огонь. Из Ищеино, Зеленино и прилегавшего к ним леса на наши позиции на полной скорости, ведя сильный огонь из пушек и пулеметов, устремилось около трех десятков танков. Роты были вынуждены залечь и отползти на исходные позиции. Пехота врага на этот раз атаковала фланги.

Наши артиллеристы в упор били по атакующим танкам и успели подбить еще три машины, но вскоре два орудия были уничтожены артиллерией противника, и, расстреляв снаряды, замолкло третье. В ход пошли гранаты и бутылки с горючей смесью. Силы были неравные, поэтому, несмотря на упорное сопротивление и стойкость личного состава батальона, вражеским танкам удалось прорваться через наши боевые порядки.

Батальон, лишившись противотанковой артиллерии, оказался в тылу гитлеровских захватчиков. У нас кончились боеприпасы, не было продовольствия. В подразделениях имелись убитые и раненые. Посоветовавшись, мы решили идти на соединение с частями Красной Армии, оборонявшимися в районе Боровска.

Наступила ночь. В лесу сгущалась тьма, а впереди, на горизонте, поднималось зарево: фашисты жгли захваченные деревни и поселки. Выслав охранение, батальон походной колонной по лесным тропкам двинулся к Боровску. Легкораненые шли, поддерживаемые товарищами. На носилках, сооруженных из жердей и сосновых веток, несли тяжелораненых. Около них хлопотала Лида Долгалева. Не могло не изумлять спокойствие и мужество этой девушки, которая сама вынесла многих раненых из-под обстрела, а теперь старалась сделать все, что только можно, чтобы облегчить их страдания.

Путь наш был тяжелым. Бойцы устали и, несколько раз переходя вброд речку, промокли. На позиции одного из полков Красной Армии батальон вышел только к утру 13 октября. Тяжелораненых бойцов отправили в госпиталь, остальные согласно приказу командования возвратились в полк.

Столкнувшись с мотомеханизированной частью противника, в течение дня сдерживая натиск и нанося фашистам ощутимые потери, наш батальон оказал помощь действовавшим на Боровском направлении частям Красной Армии, дал им возможность закрепиться на новом оборонительном рубеже. Для бойцов батальона это было первое боевое крещение, но все они дрались храбро, как и подобает воинам-дзержинцам. Родина высоко оценила их мужество. Восемнадцать командиров и бойцов батальона награждены орденами и медалями Советского Союза. Отважный командир разведчиков лейтенант Иван Митрофанович Ломов и командир орудия младший сержант Борис Семенович Егоров были удостоены ордена Красного Знамени, командир особо отличившейся в бою 5-й роты лейтенант Петр Павлович Семенюк и политрук Андрей Маркович Озерякин – ордена Красной Звезды. Получили награды также старший сержант К. Савин, сержанты А. Бербенец, А. Кузнецов, Д. Некрасов, А. Сологуб, С. Фаловский, ефрейторы В. Пундиков и Н. Силаев, красноармейцы И. Голиков, М. Метельников, С. Шалаев и другие.

Приказом по войскам НКВД ефрейтор Илья Евстигнеевич Николенко навечно зачислен в списки полка.

Батальону была оказана высокая честь: в составе дивизии имени Ф.Э. Дзержинского участвовать 7 ноября 1941 г. в военном параде на Красной площади, посвященном 24-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции.

Вместе с моими боевыми товарищами мы не раз проходили по Красной площади торжественным маршем, и всегда это было для нас радостным событием. Но парад 7 ноября 1941 г. был парадом особенным, парадом легендарным. Как писал впоследствии Маршал Советского Союза С.М. Буденный, «этот парад был боевой клятвой воинов Красной Армии и всех советских людей биться насмерть с врагом, отстоять Москву, а вместе с ней отстоять свободу и независимость нашей социалистической Родины».

Рано утром 7 ноября подразделения нашего полка были выведены на Красную площадь. Все напряженно ждали торжественной минуты – начала парада. Войска объехали на конях принимающий парад Маршал Советского Союза С.М. Буденный и командующий парадом генерал-лейтенант П.А. Артемьев. С.М. Буденный поздравил войска с праздником Великого Октября.

Объезд войск закончился. Замолк оркестр. К микрофону на трибуне Мавзолея В.И. Ленина подошел И.В. Сталин. Воинам запомнились слова: «На вас смотрит весь мир как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков. На вас смотрят порабощенные народы Европы, попавшие под иго немецких захватчиков, как на своих освободителей. Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Будьте же достойными этой миссии!»

Равняясь на Мавзолей В.И. Ленина, по Красной площади торжественным маршем прошли войска. Прямо с парада многие части отправились на фронт.

В те дни английская газета «Ньюс кроникл» писала: «Организация в Москве обычного, традиционного парада в момент, когда на подступах к городу идут жаркие бои, представляет собой великий пример мужества и отваги». Весь мир увидел, как велика решимость советских людей отстоять Москву, как сильна их уверенность в том, что фашистские захватчики будут изгнаны с родной земли.

На линии огня. – М., 1976. – С. 138—144.


СЕРГЕЙ БЕЛОУС

День и ночь на подступах к Москве идут ожесточенные бои. Натиск врага не ослабевает. Упорное и мужественное сопротивление наших бойцов наносит фашистам большие потери, но кровожадный злодей Гитлер продолжает бросать под огонь все новые и новые тысячи голов своего пушечного мяса. Пользуясь численным превосходством, враг на некоторых участках все еще теснит наши части. Москва в опасности, Москва под угрозой.

Сознание этого должно удесятерить силы воинов Красной Армии. Никогда еще они не чувствовали такой огромной личной ответственности за судьбу Родины, как сейчас, сражаясь на подступах к Москве. Во что бы то ни стало защитить Москву, праматерь русских городов, величайшую нашу всенародную святыню! Чего бы ни стоило – остановить врага, отстоять Москву! Эта идея и воля рождают массовый героизм, рождают героев обороны Москвы. Таким славным защитником Москвы, героем ее обороны является красноармеец Сергей Белоус, воин войск НКВД.

Это случилось глубокой ночью, когда в роте Белоуса внезапно услышали далекий гул надвигавшихся откуда-то танков. Рота стояла с краю нашего фланга, и врага здесь никак не ожидали. Но война есть война. На войне возможны всякие неожиданности. Командир решил заблаговременно выяснить, наши ли это танки или фашистские. Сергей Белоус первым вызвался сделать это.

– Я подберусь к танкам и узнаю, чьи они, – сказал он. – Если фашистские, дам знать ракетой.

Командир предупредил Белоуса, что по его сигналу будет открыт орудийный огонь, что надо быть готовым ко всему, вплоть до самопожертвования.

Прихватив на всякий случай пару противотанковых гранат, Белоус ринулся навстречу машинам. Он полз, не останавливаясь, изо всех сил, с каждой минутой все быстрей. Только одна мысль билась все время в его сознании: если это враг – враг должен быть остановлен.

Наконец из тьмы совсем рядом с Белоусом вынырнуло огромное стальное чудовище. Один за другим мимо него промчались пять танков. И на каждом из них белели паучьи лапы свастики. Враг!

Рука Белоуса рванулась к ракетнице. Он знал, что бросает сейчас вызов смерти, он понимал, что может погибнуть, но не думал об этом. Личная опасность для него не имела никакого значения. Угроза, нависшая над Москвой, заслоняла для него все.

Готовый ко всему, Сергей Белоус условленным сигналом вызвал на себя орудийный огонь. Первыми же снарядами были подбиты два танка. Остальные повернули обратно. Но Белоус вскочил и метнул гранату. От взрыва вспыхнула еще одна машина. Наши артиллеристы повели беглый огонь по удиравшим немцам.

Как выяснилось позже, за отогнанными пятью танками следовали 12 других, сопровождаемых мотопехотой. Не получи фашисты сразу же сокрушительного отпора, они наделали бы много бед. Они могли смять роту, прорваться в наш тыл, ударить в спину части, самоотверженно и успешно оборонявшей важный участок. Но на пути врага оказался Сергей Белоус – и все произошло иначе. Враг был задержан.

Презрение к смерти во имя защиты Москвы – вот что позволило Сергею Белоусу сорвать злодейский план фашистов.

Презрение к смерти рождает героев и обеспечивает победу. Нетрудно представить, что бы случилось, окажись на месте Белоуса какой-нибудь малодушный человек, который испугался бы танков, дрогнул в решающую минуту. Такой человек, растерявшись, не только погиб бы наверняка сам, но и погубил бы много своих товарищей, нанес немалый вред обороне Москвы.

Бесстрашие – мать победы. Смелость – самая верная броня и самое грозное оружие в бою. Не ведай страха, никогда не позволяй опасности затуманить твое сознание, ослабить твою волю к борьбе – и огонь опасностей только закалит тебя, как сталь. Будь отважен, презирай смерть – и враг никогда тебя не осилит, ты с честью выполнишь свои долг перед Отечеством.

Красная Звезда, 1941, 21 октября.

ПРЯМОЙ НАВОДКОЙ

3 октября батарею лейтенанта Кузнецова включили в состав формировавшегося 34-го мотострелкового полка НКВД. Получив приказ на выезд, батарейцы по тревоге покинули дивизию имени Ф.Э. Дзержинского, где Иван Лазаревич Кузнецов служил с 1938 г.

Весь октябрь сорокапятки батареи вели жаркие бои с фашистами южнее Мценска, у реки Соловы, к юго-западу от Щекино, до последнего снаряда защищая Ясную Поляну. Когда были разбиты два последних орудия, сражались как стрелки.



В конце декабря 1941 г. воинам 34-го полка вручили боевые награды за подвиги под Орлом и Мценском, в районе Тулы и в наступательных операциях против фашистских захватчиков. Среди награжденных были и люди батареи лейтенанта Ивана Кузнецова. Сергей Белоус удостоился ордена Ленина, командир орудия Петр Болтовский – ордена Красного Знамени, наводчик орудия Михаил Анненков – ордена Красной Звезды.

– Отважных и умелых артиллеристов подготовили вы, товарищ лейтенант! – поблагодарил командира батареи полковой комиссар И.Г. Герасименко. – Поздравляю вас с наградой.

Иван Лазаревич Кузнецов получил орден Красной Звезды. Это была его первая боевая награда. В последующие годы к ней прибавились новые ордена и медали. Пушкари Кузнецова пронесли боевую славу тех, кто ее обрел в дни великой битвы за Москву, через многие фронты, до полной победы над фашистами.

«ЕСЛИ ПОШЛЮТ В БОЙ...»

НП размещался в перепаханном снарядами окопе на самом переднем крае обороны. Около часа бойцы оборудовали его: выбрасывали обвалившуюся землю, укрепляли стенки, маскировали, тянули связь. И вот теперь здесь, не отрываясь от стереотрубы, вглядывался в вечернюю даль командир батареи старший лейтенант Виктор Иванович Левкин.

– Так вы говорите, боя ждать? – Комбат посмотрел на пехотного капитана, стоящего рядом с ним на НП.

– Да. Фашисты не могли не заметить ваш подход, – ответил тот. – Время позднее, а гитлеровцы не любят воевать ночью, но от разведки, думаю, не откажутся.

Задребезжал телефон. Левкин поднял трубку. Лицо его стало серьезным, суровым.

– Вы правы, – проговорил он, наклоняясь к стереотрубе, – разведчик передал: в лесу перед нами собирается танковый кулак. Несколько бронированных машин показалось на опушке.

Левкин обернулся к телефонисту и коротко бросил:

– Огонь!

Заговорили наши пушки. Наткнувшись на дружный артиллерийский обстрел, танки повернули назад. Артиллеристы батареи выпустили не один десяток снарядов по отступающему врагу.



26 октября 1941 г. Голубая рассветная полоска медленно появлялась на востоке, вырисовывая у самого горизонта островерхие, израненные осколками деревья. Безмолвно. Тревожно на душе у красноармейцев.



СВЯЗИСТ

Он линию едва срастить успел,

Когда, вплетаясь в посвист ветровой,

Чужой свинец пронзительно запел

Над низко наклоненной головой.

 

Осенний день бесцветен был и хмур,

Дрожал от взрывов подмосковный лес.

Связист зажал зубами тонкий шнур

И за сугроб, отстреливаясь, лег.

 

Лишь через час его в снегу нашли.

В больших глазах застыла синева.

Меж мертвых губ по проводу текли

Живой команды твердые слова.

 

Связист и в смерти не покинул пост,

Венчая подвигом свой бранный труд.

Он был из тех, кто, поднимаясь в рост,

Бессмертие, как города, берут.

Алексей Сурков



– Товарищи! – раздался в тишине голос старшего лейтенанта Левкина. – Сегодня будет жарко. Вы видели сами, сколько техники стянул враг к нашему участку. Но мы – дзержинцы. И здесь фашистам должны быть отрезаны все пути.

Вслед за ним политрук Строганов объявил бойцам, что коммунисты батареи постановили биться до конца.

...Танки врага подходили все ближе. Вот еще одно бронированное чудовище с развороченной башней застыло в поле, задымил четвертый танк. Но гитлеровцы, не считаясь с потерями, упорно лезли напролом.

Беспощадно разит врага орудие комсомольца Макарова, умело ведут огонь политбойцы Кондратьев, Пилипенко. Однако и в рядах дзержинцев уже есть потери. Убит командир взвода лейтенант Афиногенов. Санинструктор Мария Покровская вынесла с поля боя Олейникова – одного из лучших командиров орудий. Истекая кровью, стреляет по врагу наводчик Самарин. Вражеской миной полностью выведен из строя еще один орудийный расчет. Трудно, очень трудно сдерживать фашистов.

В критический момент у пушки встает политрук Строганов. Ему на помощь спешит сержант Макаров, орудие которого разбито фашистским снарядом. Воодушевляя бойцов, политрук метко бьет по наседающим автоматчикам.

Несколько танков двинулись в обход к мосту, где стояло орудие сержанта Кулева.

– Ориентир 1, правее 0,50 – танки, – доложил наблюдатель.

Когда вражеские машины подошли к мосту, расчет открыл огонь по головному танку. Но гитлеровцы не приняли боя, быстро развернувшись, они на предельной скорости устремились к деревне и, прячась за полуразрушенными избами, выскочили в нескольких десятках метров от артиллеристов.

Все решали считаные секунды. Развернув пушку, Кулев в упор расстрелял одну машину, а вслед за ней поджег другую. Фашисты откатились назад. Один из снарядов разбил орудие Кулева. Тогда он с красноармейцами Плехановым и Грякаловым продолжил бой, метко стреляя из винтовки по вражеской пехоте.

Нелегко было и военным водителям, под непрерывным обстрелом противника доставлявшим снаряды на огневую позицию. Подлинное мужество проявил в одном из рейсов старший сержант Александр Кочубей.

Вражеская мина пробила скаты машины. В кузове загорелся ящик боеприпасов. Каждую секунду мог произойти взрыв. Александр не растерялся. Попавшимся под руку мешком он сбил пламя, помог водителю Комарову сменить скаты и благополучно доставить снаряды на огневую позицию.

Мастерством и дисциплинированностью отличились в бою шоферы-красноармейцы Сафронов, Пенкин, Злобин. Водитель-красноармеец Розанов ценой своей жизни спас многих товарищей. Воин отогнал горящий грузовик от позиции батареи, свернул на обочину. Тут же громыхнул взрыв...



– Сержант Кондратьев! – раздался голос командира батареи.

Сержант поднялся с земли, закинул на плечо винтовку и, пригибаясь, побежал к старшему лейтенанту Левкину. Комбат стоял у телефона и без конца вызывал батарею. Увидев Кондратьева, он бросил трубку и крикнул:

– Немедленно... связь с огневой... Действуйте!

Сержант выскочил с НП и, перемахнув через земляной вал, очутился в окопе.

– Красноармеец Прокопенко, на линию, – приказал он. – Повреждена связь с батареей.

– Есть! – четко ответил Прокопенко и короткими перебежками двинулся вдоль чернеющего на снегу телефонного кабеля.

Уже несколько раз в этот день он устранял обрывы на линии. И теперь вновь спешил вперед, то и дело прощупывая провод. До огневой было уже недалеко, когда в воздухе засвистели мины. Не обращая на них внимания, Прокопенко бежал, сознавая, что каждая минута сейчас на счету, враг идет в атаку, а пушки молчат. «Если батарея – люди, то связь – их нервы», – приходили на память слова комбата.

«Нервы, нервы...» – колотила в висках кровь.

«Нерв поврежден, орудия молчат. Что же вы мешкаете, Прокопенко?» – где-то в глубине сознания звучал голос сержанта Кондратьева.

– Я сейчас... – словно оправдываясь, неожиданно для самого себя вслух произнес Григорий и в этот же момент почувствовал, что натяжение провода ослабло. Обрыв где-то близко. Словно невидимая пружина толкнула красноармейца вперед. Он сделал шаг, второй. И в этот момент рядом оглушительно громыхнул взрыв. Что-то острое, обжигающее ударило по ногам. Боец попытался подняться, но нестерпимая боль, словно током, пронзила тело. Григорий до крови закусил губу и пополз.

– Вперед, только вперед, – шептал Прокопенко, – ведь ты комсомолец, ты должен выполнить приказ.

Ползти становилось все трудней и трудней. Закоченевшие, сбитые до крови руки отказывались слушаться. Наконец-то впереди показалась воронка, над которой безжизненно свисали обрубленные концы кабеля. Скатившись в нее, Прокопенко с трудом приподнялся, стиснул в ладонях обрывки кабеля, подтянул их к себе.

Мина разорвалась совсем рядом. Взрывная волна подбросила воина и с силой обрушила на него пласты бурой, слежавшейся земли. Когда сознание возвратилось, Григорий почувствовал жгучую боль в груди. Осколок вошел под самое сердце, туда, где лежало его так и не отправленное письмо.

«На фронте до сих пор не был. Если пошлют в бой...» – пришли на память строки.

– Провод... – застонал Прокопенко.

Он уже ничего не видел, все смешалось перед глазами. На какую-то долю секунды почувствовал, что сознание вновь уходит. Собрав всю свою волю, связист отыскал обрыв, но срастить провод уже не мог, слишком ослабли руки.

Оставалось одно. Григорий подтянул обгоревшие концы ко рту и намертво сжал их зубами...

Заговорили наши орудия. Но бесстрашный связист уже ничего не слышал. Не увидел он и того, как, бросая раненых, бежала вспять за своими танками гитлеровская пехота, как громила расчеты немецких минометчиков батарея, какой неистовой была контратака советских бойцов.

Бой стихал. Михаил Пушкарь в последний раз перезарядил винтовку, послал пулю вдогонку фашистам. Еще один из них ткнулся головой в землю. Воин огляделся: где же Прокопенко? Вспомнил, что в разгар боя Григорий ушел устранять обрыв.

– Прокопенко? Нет, не возвращался, – отозвался на вопрос Пушкаря сидевший в окопе телефонист. – На батарее его тоже нет.

«Неужели...» – мелькнула тревожная догадка.

– Товарищ сержант, – обратился Михаил к командиру отделения, – разрешите сходить на линию, нет Прокопенко.

– Идите, – произнес Кондратьев.

Забыв об усталости, Михаил побежал вдоль черной вьющейся по полю жилке телефонной линии, с тревогой оглядывая каждую воронку. Григория нигде не было. Миновав перелесок, Пушкарь неожиданно увидел в нескольких метрах от себя распластавшегося на снегу Прокопенко. Выхватив из кармана перевязочный пакет, он бросился к другу, перевернул его и... сердце сжалось от боли.

...Сгущались ранние сумерки. Около сожженной деревни надсадно выли двигатели автомашин, вытягивая орудия на почерневшую от гари дорогу.

Возле чадящего фашистского танка стояли бойцы.

– Смотрите, Пушкарь! – воскликнул кто-то.

С непокрытой головой, крепко прижимая к груди безжизненное тело товарища, к ним приближался Пушкарь.

Воины поспешили навстречу Михаилу, обступили со всех сторон, а он, словно ничего не видя, продолжал идти вперед.

Долго боец не мог произнеси ни слова, а когда пришел в себя, то рассказал о подвиге своего друга – красноармейца-связиста Григория Прокопенко.

Затаив дыхание, слушали артиллеристы слова Михаила Пушкаря.

Здесь же, на краю пепелища, воины похоронили отважного защитника столицы. У его могилы коммунисты батареи приняли кандидатами в ряды ленинской партии старшего лейтенанта Левкина, сержанта Макарова, ефрейтора Сосова, красноармейца Блинова.

Мужество и героизм батарейцев-дзержинцев были высоко оценены командованием Западного фронта. Ордена Красного Знамени удостоились комбат Виктор Иванович Левкин, политрук Михаил Васильевич Строганов, наводчик красноармеец Григорий Кравченко, сбивший из орудия самолет.

Имя бесстрашного связиста Григория Прокопенко навечно занесено в списки личного состава подразделения.



«...Батарея старшего лейтенанта Левкина уничтожила шесть вражеских танков, один пикирующий бомбардировщик и рассеяла батальон фашистской пехоты».

Из сообщения Советского Информбюро от 26 октября 1941 г.


ГЕРОЙСКИ ПОГИБ НА ПОСТУ

...Около здания, где он погиб на посту, растут клены: старые ветвистые деревья подняли свои могучие кроны высоко в небо и там, вверху, под сильными тугими ветрами гудят, поют свою странную песню.

...Шла Великая Отечественная. Красноармеец Артемий Трифонов настойчиво постигал военное дело, готовился к боям с фашистскими захватчиками. Своим «максимом» воин овладел в совершенстве, стрелял из него метко, наверняка. На тактических занятиях товарищи завидовали его сообразительности и расторопности. Перебежки совершал стремительно, маскировался так, что не увидишь и в пяти шагах. А что касается дисциплины, то Трифонов соблюдал ее строго и точно. Вдумчиво изучал права и обязанности часового и, как никто другой, всегда тщательно готовился в караул.

Большое влияние оказывали на Артемия беседы коммунистов-агитаторов о самоотверженных поступках бойцов при несении караульной службы. Особенно взволновал его подвиг Прокофия Чернышева, совершенный им в 1922 г. Этот мужественный красноармеец погиб на посту смертью героя, до конца исполнив свой воинский долг.

В ночь на 29 октября 1941 г. Артемий повторил подвиг Чернышева.

...Захлебываясь огнем, без умолку били зенитки. Шестнадцатая воздушная тревога за сутки! Шестнадцатый раз пытались прорваться к городу фашистские стервятники.

Красноармеец Артемий Трифонов стоял на посту внутри здания. Неподалеку от него выполнял боевую задачу его товарищ – младший сержант Георгий Маркин. Воины не видели, как сизые лучи прожекторов пронизывали ночное небо, как стайки наших истребителей пулеметным свинцом преграждали вражеским бомбардировщикам путь к столице. В помещение проникали только приглушенные отзвуки орудийной пальбы.

Несколько фашистских самолетов прорвались к городу. Высоко в небе завязался жестокий воздушный бой. Где-то над головой пронзительно завыла бомба. Томительные мгновения в ожидании взрыва... И вот прямо в доме блеснула ослепительная вспышка. Раздался оглушительный грохот. Погас свет. Трифонов увидел, как стала медленно оседать стена, возле которой он стоял. Какое-то мгновение в сознании воина боролись два чувства. Одно – самосохранения – говорило: «Беги, Артемий, иначе погибнешь». Второе – чувство долга – предостерегало: «Мужайся, Артемий, ты на посту».

...В кромешной темноте каменный обвал похоронил под собой верного воинскому долгу героя-комсомольца, который не сошел с поста, несмотря на угрожавшую опасность.

Страшный удар опрокинул в тот же миг и младшего сержанта Маркина. Брызги стекла и щебня впились в лицо. Когда прояснилось сознание, он понял, что лежит на полу. Какой-то острый предмет врезался в бок, давила непомерная тяжесть. Освободив руки из-под обломков, младший сержант поднялся, ощупью нашел винтовку и... встал на пост. Его взгляд устремился на груду щебня и каменных глыб. Там до взрыва стоял на посту его лучший товарищ – Артемий Трифонов. Воин, превозмогая боль, выпрямился и, собрав последние силы, нес службу и за друга до тех пор, пока не пришла смена...

Небольшая стального цвета книжечка. Над ней не властно время. Комсомольский билет № 4096217. В августе 1938 г. он был вручен Соликамским райкомом ВЛКСМ девятнадцатилетнему рабочему пареньку Артемию Трифонову. Над номером – два ордена. В победном 1945-м к ним прибавится третий. За выдающиеся заслуги перед Родиной в годы Великой Отечественной войны комсомол будет удостоен ордена Ленина. Трифонов не дожил до этого светлого дня. Он погиб, честно выполняя свой долг воина-комсомольца. Но в свете высокой награды есть отблеск и его подвига.

МУЖЕСТВО ЧАСОВОГО

29 октября 1941 г. при налете вражеской авиации красноармеец Иван Романович ПОГРЕБНЯК нес службу – стоял часовым снаружи подъезда здания Центрального Комитета ВКП(б).

Когда вышел из подъезда ответственный работник ЦК, часовой прикрыл его от падающих обломков здания и тем самым спас.

Погребняк от сильного ушиба потерял сознание, но, придя в себя, продолжал службу, пока не был снят с поста и госпитализирован.

По ходатайству командира полка полковника Хорькова и батальонного комиссара Косолапова ПРЕДСТАВЛЕН к награждению за самоотверженный поступок орденом Красной Звезды.

См.: РГВА, ф. 17553, оп. 1, д. 202, л. 131.



Павел Артемьевич Артемьев (1897—1979) встретил Октябрьскую революцию на фронте солдатом. Когда создавалась Красная Армия, вступил в ее ряды и бился с врагами под Псковом и на Южном фронте. С 1921 г. он последовательно занимал должности военкома батальона, полка, начальника военно-политического училища, командира дивизии имени Ф.Э. Дзержинского.

Перед самой войной П.А. Артемьев был назначен командующим Московским военным округом. В сложной обстановке он умело руководил Московской зоной обороны, готовил резервы для Западного фронта.

На генерал-полковника Артемьева было возложено командование парадом в прифронтовой столице 7 ноября 1941 г.

ПАРАД БЕССМЕРТИЯ

Никогда не изгладится из памяти тревожная и суровая осень 1941 г. Фашистские полчища из группы армий «Центр» рвались к нашей столице и находились на отдельных направлениях не далее 80—100 километров от Москвы. Маньяк Гитлер торопил своих генералов, предписывая им «в ближайшее время любой ценой покончить с Москвой». Он выдвинул поистине варварский план: полностью разрушить город артиллерией и воздушными налетами, а уцелевшее население уничтожить.

В битве под Москвой принимали участие Западный, Калининский, Брянский фронты. По призыву Коммунистической партии москвичи превратили столицу и подступы к ней в неприступную крепость. Были созданы дивизии народного ополчения, вооружены сотни боевых дружин, групп истребителей вражеских танков. Государственный Комитет Обороны ввел с 20 октября в Москве и прилегающих районах осадное положение. Это постановление сыграло огромную роль в сплочении москвичей и воинов. Московская зона обороны превратилась в непреодолимую для врага преграду.

Как командующему военным округом и Московской зоной обороны мне каждый день приходилось докладывать Верховному Главнокомандующему оперативную обстановку. Обычно это делалось около четырех часов утра. Так было и в ночь с 31 октября на 1 ноября. Выслушав мой доклад, И.В. Сталин спросил, собираемся ли мы организовывать парад войск Московского гарнизона в ознаменование 24-й годовщины Великого Октября. Для меня это был неожиданный вопрос. Сославшись на обстановку, я высказал сомнение в целесообразности проведения этого парада. Кроме того, участвовать в параде могла только пехота, так как артиллерийские части стояли на огневых позициях, а танков вообще не было в гарнизоне.

Но решение было принято: парад 7 ноября провести. Партия считала, что проведение парада в прифронтовой Москве по политической значимости будет равнозначно выигранной фронтовой операции. Было решено: о подготовке к параду никто, за редким исключением, не должен знать до исхода 6 ноября. Принимать парад было поручено С.М. Буденному. Командование парадом возлагалось на меня. Предусматривались мероприятия на случай налета вражеской авиации на Москву.

На следующий день после этого разговора секретарь ЦК, МК и МГК ВКП(б) А. С. Щербаков и я, как командующий округом, вызвали командиров частей. Участвовать в параде должны были батальон курсантов училища имени Верховного Совета РСФСР, Военно-политическое училище МВО, части одной из стрелковых дивизий, формируемой главным образом из призывников Москвы и области, стрелковый и кавалерийский полки дивизии НКВД имени Дзержинского, батальон бывших красногвардейцев – участников Октябрьской революции, два артиллерийских полка Московской зоны обороны, два танковых батальона из резерва Ставки и некоторые другие части.

6 ноября после торжественного заседания, посвященного 24-й годовщине Великого Октября, узкому кругу лиц было объявлено о времени начала парада.

...7 ноября. На всей Красной площади от Москворецкого моста до здания Исторического музея стоят войска. Недвижны прямоугольники рот и батальонов. Свирепый ветер поднимает в воздух морозную пыль. 8 часов утра. Из ворот Спасской башни на коне выезжает заместитель народного комиссара обороны СССР маршал Советского Союза С.М. Буденный. Приняв рапорт, он объезжает войска, выстроенные к параду, и здоровается с ними. Затем к участникам парада с речью обратился Верховный Главнокомандующий.

Начался торжественный марш частей. Мимо Мавзолея В.И. Ленина проходили курсанты, моторизованная пехота, стрелковые подразделения, батальоны моряков, отряды вооруженных рабочих Москвы. Завершая парад войск, Красную площадь заняли танки. Парад продолжался чуть больше часа. Прямо с Красной площади многие воинские части отправлялись на фронт.

Генерал-полковник П. АРТЕМЬЕВ. Московская правда, 1976, 7 ноября

ТРУЖЕНИКИ ВОЙНЫ

Саперный батальон старшего лейтенанта Д.И. Егорова получил боевую задачу: в кратчайший срок восстановить разрушенные переправы, навести новые, способные выдерживать нагрузки до 60 тонн. Воины немедленно приступили к ее выполнению.

Три дня – и двадцатиметровое сооружение пролегло через реку Пехорка, следом – сорокапятиметровый мост соединил берега Клязьмы, семидесятиметровые мосты выросли над реками Киржач и Пекша.

Самоотверженно трудились саперы-дзержинцы. Работали круглые сутки, не обращая внимания на трескучие морозы, бомбежки, прокладывали путь подходящим войскам.

Комсомольским задором, энтузиазмом отличались во время работ отделения сержантов Сысоева, Кабаненко, Богуна, Хуповки, Артюшкина. Ударным трудом ознаменовали саперы начавшееся наступление частей Красной Армии под Москвой.

...Фашисты все дальше откатывались от стен столицы. От рук захватчиков пылали города, села, деревни. Злобствовал отступающий враг, нещадно разрушал дороги, подрывал мосты. Все это донельзя усложняло наступление наших частей.

Неделю в районе города Дмитрова восстанавливал батальон Егорова семидесятиметровый мост через Яхрому. Десять дней под непрерывной бомбежкой саперы обеспечивали переправу наших войск через Москву-реку в районе Можайска. Своей самоотверженной работой дзержинцы способствовали блестящему завершению операции по ликвидации гжатской группировки фашистов.

А спустя несколько дней ни распутица, ни ледяная вода не смогли помешать саперам поднять со дна двухсотпятидесятитонную ферму дмитровского моста, перекинуть ее через канал Москва—Волга, тем самым вновь открыть судам зеленую улицу. Руками наших саперов был введен в строй и девяностошестиметровый солнечногорский мост.

Но не только наведением переправ занимались саперы батальона Д.И. Егорова. Немало минных полей обезвредили они, помогая успешному продвижению частей в районах Минского, Волоколамского и Калужского шоссе. Это была опасная и тяжелая работа. Границ минных полей никто указать не мог. Фашисты оставили после себя немало различных «сюрпризов». Но время не ждало. Отличная выучка в довоенное время и здесь выручила дзержинцев. Более десяти тысяч мин обезвредили они.

...Война все дальше и дальше уходила от стен столицы. Солдаты и сержанты помогали строить жилье лишившимся крова людям. И по сей день недалеко от Москвы стоит деревня Алексино, выстроенная на пепелище руками саперов-дзержинцев.



Саперный батальон дивизии построил 8 новых мостов в освобожденных районах Московской области, обезвредил 5752 противотанковых и 4537 противопехотных мин.

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ БОЕВОЙ ГОРЮЧЕЙ СМЕСИ

«Бесценный дар природы – вода в наше время оказалась в центре внимания исследователей крупнейших лабораторий мира. Изучается строение этого неповторимого минерала, изыскиваются пути очистки его от примесей...» – так начиналась небольшая статья в газете «Московская правда».

Далее сообщалось, что в лаборатории научно-исследовательского института пластмасс, руководимой профессором Кириллом Максимовичем Салдадзе, разработан метод опреснения воды без дистилляции. Химики опреснили воду в холодном состоянии, пропустив ее через мембраны особых полимеров. Опреснительные установки, основанные на этом методе, могут быть использованы на морских судах, в геологических экспедициях, на полевых станах.



...Многое сделано ученым. Первое значительное открытие относится ко времени его службы во внутренних войсках НКВД СССР.

В 1939 г. К. Салдадзе, уже имевший ученую степень кандидата наук, был призван на военную службу и направлен в дивизию имени Ф.Э. Дзержинского.

Когда началась Великая Отечественная война, опытный специалист-химик передает свои знания воинам. В августе 1941 г., в связи с приказом наркома обороны о формировании частей и подразделений и об улучшении подготовки подразделений химической защиты, К. Салдадзе назначается заместителем командира отдельной роты, а затем начальником химической службы полка. Ему присваивается звание военного инженера 3 ранга.

В это время на вооружение дивизии поступили ранцевые и фугасные огнеметы. Боеприпасом к ним служила огнесмесь, изготовлявшаяся в частях из моторного бензина, в котором остро нуждалась боевая техника. И тогда К. Салдадзе поставил перед собой задачу – создать горючую смесь без использования бензина, более надежную и дешевую. Получив разрешение командования, он с помощью одного из московских предприятий приступил к работе.

Сделав химические анализы отходов производства, неделю почти не выходя из кабинета, ставшего и лабораторией, и домом, ученый разработал метод переработки отходов для получения горючей смеси. Но мало создать боевую горючую смесь. Необходимо как можно быстрее внедрить ее в производство. В условиях же, когда немецкие войска рвались к Москве, когда все силы и средства страны были направлены на то, чтобы остановить фашистов, налаживание нового производства было делом очень трудным. Не все понимали, что оружие завтрашнего дня нужно создавать сегодня. К.М. Салдадзе обращается в НКВД, в Совнарком, в Государственный Комитет Обороны. И в конце концов настойчивость патриота, поддержка партийных органов, командования, ответственных работников НКВД помогают начать производство БГС.

Уже к ноябрю 1941 г. получены первые результаты. На полигонах Главного военно-химического управления Красной Армии (ГВХУ) проводятся испытания, которые подтверждают правильность выводов. Под Малоярославцем состоялись испытания в боевых условиях: фугасы, заложенные на пути продвижения немецких танков и моторизованных подразделений, сорвали наступление врага.



В Музее внутренних войск хранится копия письма из ГВХУ от 5 мая 1942 г. заместителю наркома внутренних дел и командиру дивизии имени Ф.Э. Дзержинского. В письме сообщается, что предложенная военинженером 3 ранга тов. Салдадзе новая огнесмесь принята на снабжение Красной Армии.

По словам К. Салдадзе, бутылки с БГС, находившейся еще в стадии эксперимента, по приказанию командира дивизии имени Ф.Э. Дзержинского генерала М.П. Марченкова применялись воинами в оборонительных боях под Москвой уже в октябре 1941 г. Не такую ли бутылку держал в руках комсорг подразделения красноармеец Илья Николенко, когда в критический момент боя вступил в единоборство с фашистским танком?

Заслуги ученого высоко оценены Советским правительством. Он награжден двумя орденами Красной Звезды.

До 1943 г. К.М. Салдадзе продолжает служить в НКВД, занимаясь разработкой и внедрением новых образцов оружия, основанных на принципах применения БГС, совершенствует ее свойства.



– Я горжусь, – рассказывает ученый, – что мне довелось служить в таком прославленном соединении, каким является дивизия имени Ф.Э. Дзержинского. Встречаясь с воинами внутренних войск, я напоминаю им о той высокой чести, какая выпала им, – продолжать священные традиции старших поколений, быть достойными наследниками боевой славы отцов и старших братьев.

ПЛОЩАДЬ РОСТОВЦЕВА

В Музее пограничных войск хранится пробитая осколком гимнастерка начальника политотдела 15-го стрелкового корпуса полковника И.Н. Ростовцева, бывшего политработника войск НКВД, воспитанника дивизии имени Ф.Э. Дзержинского, где он прошел путь от красноармейца до заместителя командира дивизиона по политической части. 30 июня 1941 г. патриот ушел на фронт. За подвиги и умелое руководство войсками 5 мая 1942 г. награжден орденом Красного Знамени. 11 февраля 1943 г. в тяжелых боях за Харьковщину полковник Ростовцев пал смертью храбрых, посмертно удостоен ордена Ленина.

В городе Балаклее его именем названа одна из площадей.

 

СЧЕТ МЕСТИ

Росой обрызганы его следы,

И чтоб не выдать, ветерок притих.

Ладони снайпера тверды,

Лоснится ложа старая от них.

Он знает все – где кочка, где овраг,

Он ждет часами – тут нельзя спешить.

Когда ж на мушку попадется враг,

Ему и полсекунды не прожить.

С. Щипачев



Ярким выражением стремления личного состава в совершенстве овладеть своим оружием и без промаха бить врага явилось широкое снайперское движение, развернувшееся в дивизии. Готовясь к боевым стажировкам, дзержинцы углубляли свои знания по материальной части, учились выбирать и оборудовать огневые позиции, вести прицельный огонь, соблюдать маскировку.

За время Отечественной войны дивизия подготовила 1065 снайперов. Мастерство и умение, приобретенные в ходе упорной учебы, пригодились воинам в боевой обстановке. На фронте прошли практику 962 человека.

На Западный фронт мастера огня выезжали в 1942 г. Действуя смело и решительно, проявляя находчивость и инициативу, они за сравнительно короткий срок истребили около 6500 гитлеровцев.

В августе после возвращения с фронта снайперы собрались на свою конференцию. Они поведали о том, как уничтожали фашистов, с каким большим энтузиазмом и воодушевлением выполняли боевые задания командования.

Новая группа снайперов побывала на Волховском фронте весной 1943 г. И их стажировка прошла успешно. Многие воины имели на своем счету по 30—35 убитых фашистов.

Отличная боевая выучка, мужество наших снайперов получили самую высокую оценку командования фронта. 77 человек были награждены орденами и медалями Советского Союза. Нагрудного знака «Снайпер» удостоились 355 бойцов и командиров.

Общий итог боевой работы снайперов дивизии – 11 720 уничтоженных вражеских солдат и офицеров. Целая фашистская дивизия!

ОН ИЗ СНАЙПЕРСКОЙ СЕМЬИ

Правофланговым снайперской семьи по праву считался лейтенант Федор Титаренко. 103 уничтоженных фашиста – вот результат его боевых стажировок.

О великолепном мастере огня много говорили бойцы. Сколько умения и смекалки было у него! Вот что рассказывал сослуживцам сам Титаренко:

«На нашем участке действовал фашистский снайпер. Он не давал прохода бойцам роты. Но как ни странно, он не маскировался. Вылезет на бруствер, выберет цель и бьет. Меня заинтересовал этот тип. „Хотел бы я с ним встретиться“, – сказал я товарищам. И как бы идя навстречу моему желанию, через пару дней на бруствере немецкого блиндажа показался этот фашист. Я только что вернулся с „охоты“ и отдыхал.

– Появился, – сообщили мне.

Надев каску, я выполз на бруствер. Смотрю – гитлеровец уже прицелился в меня. Бросаюсь в сторону. Прозвучал выстрел. Разрывная пуля ударила по моей каске. Я попросил товарищей выставить слева несколько касок. Но огня не последовало. Тогда были выставлены каски справа. Фашист стал усиленно за ними наблюдать. Видимо, решил их обстрелять. Этим я и воспользовался: взял вражеского снайпера на мушку и первым же выстрелом уничтожил его».

Фотография снайпера Федора Титаренко была помещена в войну в газете «На боевом посту». На читателя смотрели умные глаза командира с юным задумчивым лицом. На груди – орден Красной Звезды, медаль «За отвагу».

В МАРТЕ СОРОК ТРЕТЬЕГО

Он стоял, слегка наклонив убеленную сединой голову, не торопясь отвести взгляд от небольшой фронтовой фотографии, укрепленной над потемневшей от времени сталью снайперской винтовки. Внимательно вглядывался в лица, припоминал имена...

И вновь вставала перед глазами комсомольская юность. Кавполк, блеск клинков последнего довоенного парада, день дивизии, скомканный началом войны. Красная площадь 7 ноября сорок первого года, политые кровью снега Подмосковья и посвист пуль...

Вновь и вновь он вглядывался в лица тех, кто не пришел с войны, кто шагнул в ее пламя, навсегда оставшись молодым, так мало успевшим сделать.

А на этой фронтовой фотографии, где и сам он – второй справа в последнем ряду, – таких шестеро. Шестеро сильных, мужественных, бойцов-комсомольцев, его боевых друзей, оставшихся лежать на полях сражений за Родину. Самому старшему и опытному из них младшему сержанту Яцыне в то время шел двадцать четвертый год. Остальным – двадцатый, двадцать первый.

– В марте 1943 г., – рассказывает прапорщик в отставке Виктор Данилович Кривенко, – группа снайперов, в число которых вошел и я, была направлена на фронт в одну из частей, участвовавших в наступлении на Вязьму. Старшим нашей группы назначили младшего сержанта Илью Яцыну. Никто из нас до этого не бывал на передовой, Яцына же успел дважды понюхать пороху, имея на своем счету около пятидесяти уничтоженных фашистов, о чем свидетельствовала медаль «За отвагу».

И на этот раз он добровольно вызвался возглавить группу молодых снайперов. Лютой ненавистью горел Илья к фашистам, спалившим дотла его родную станицу Белозерку.

До передовой мы добирались целые сутки пешком. Измотались. За ночь хорошо отдохнули и утром вышли на «охоту».

Долго мы с напарником выбирали удобную позицию. Наконец нашли. С правого фланга хорошо просматривался один из изгибов траншеи врага, протянувшейся по склону косогора на опушке леса. Его-то мы и взяли в перекрестие оптических прицелов своих снайперских винтовок.

Вот над траншеей показались каски двух гитлеровцев. Один из них вышел на открытое место и оказался как на ладони. Выстрел мой был удачен. Фашист, судорожно взмахнув руками, повалился на бруствер. Второй бросился к нему, пытаясь оттащить в укрытие. Но и его постигла та же участь.

На третий день нашего пребывания на фронте ко мне подошел Илья Яцына. Он поинтересовался, как идут дела. Я ему показал листок, на котором вел счет уничтоженных врагов. В моем листке стояла цифра 7. Это был результат двухдневной «охоты».

Шли дни. Наши войска готовились к наступлению. Впереди была Вязьма. Нам, снайперам, нашлось много работы: это было и уничтожение расчетов вражеских огневых точек, и охота за гитлеровскими офицерами на наблюдательных пунктах.

...Начинался десятый день боевой стажировки. Медленно занимался рассвет. И в это время ракеты, взвившиеся над передним краем нашей обороны, всколыхнули траншеи. Началось наступление. Фонтаны снега, смерзшейся земли и пламени вздыбились над полем. Вражеские снаряды и мины с корнем вырывали редкий кустарник, в воздухе тонко посвистывали осколки.

Еще бросок. Вот уже цепь недалеко от снайперов. Вражеский огонь прижал ее к земле. Приподнявшись, упал офицер. Наступила критическая минута. Чутьем командира Яцына понял: атака захлебывается, и, если бойцы, прижатые шквалом огня, не подымутся сейчас, она будет отбита.

«Только сейчас! Только сейчас! Только в этот миг!» – молниеносно возникло решение поднять бойцов на стремительный бросок.

– За Родину! – крикнул Илья, поднимаясь во весь рост, устремляясь вперед. На ходу еще раз ударила верная винтовка...

– В этом бою я находился метрах в тридцати левее Яцыны, – вспоминает прапорщик Кривенко. – Когда залегли наши наступающие цепи, фашисты усилили огонь. Находясь ближе всех к переднему краю гитлеровцев, мы стреляли, не переставая, уничтожая живую силу врага. Разумеется, нас засекли гитлеровцы и долбили из минометов нещадно. К тому же объявилось несколько фашистских снайперов.

В полуметре от бугорка, из-за которого я вел огонь, в снег ударила пуля. Вторая легла ближе. Третья просвистела возле самой головы. Видимо, пока я ловил на мушку вражеских минометчиков, фашист подобрался ко мне.

Вжался, в снег. Лежу. Пули бьют рядом. Спрятаться некуда. К счастью, пришел мне на выручку кто-то из наших: прикрыл огнем, пока я менял позицию.

В этом бою победа далась нам дорогой ценой. Части заняли населенный пункт, но немало бойцов осталось лежать на снегу.

Уже на окраине деревни упал красноармеец Рыбин, а рядом – наш командир, верный друг – младший сержант Яцына.

Громя фашистов, мы шли вперед. В моем листке уже значилось 47 уничтоженных гитлеровцев...

НОВГОРОДЦЫ

20 октября 1943 г. артиллеристы-дзержинцы под командованием подполковника С.С. Богачевского выехали на Волховский фронт. Здесь они действовали в составе артиллерийской бригады войск НКВД.

Вот что вспоминал о тех незабываемых днях полковник Богачевский: «После нашего прибытия на один из участков Волховского фронта враг на себе испытал точность и мощь артиллерийского огня. Фашисты ответили на наши залпы сосредоточенным огнем своих батарей. Снаряды ложились на небольшой площади вблизи боевых порядков дзержинцев.

Мы давали врагу достойный отпор. Затевалась артиллерийская дуэль. В ней многое решала быстрота и четкость действий. Особенно отличались подчиненные капитана Сухоручкина, старших лейтенантов Елизарова, Болтянского. Гитлеровцы несли немалые потери.

Трудно было и нам, особенно батарее старшего лейтенанта Кочегарова. Но бойцы и командиры ни на секунду не теряли самообладания. На самых трудных участках тон задавали коммунисты. Безотлучно находился с личным составом парторг дивизиона старший лейтенант Костерин».

...Наблюдательный пункт лейтенанта Пушкаря был оборудован на дереве, приборы хорошо замаскированы в густых ветвях старой сосны. У приборов – командир отделения разведки старший сержант Ведерников. Холодный ветер пронизывает до костей, крупинки льда секут лицо и окоченевшие руки. Очереди трассирующих пуль прорезают темноту ночи. По временам с воем проносятся мины и, глухо ударившись в грязь, разрываются.

Ведерников глубже вобрал голову в плечи, стараясь сжаться в комок. Он не думает об опасности. Еще днем старший сержант заметил движение в логове врага и теперь внимательно всматривается в темноту ночи. «Наверное, фрицы оборудовали огневые позиции или блиндажи», – думает Ведерников.

Вспышка. Орудийный выстрел.

Привычным движением правая рука сжимает барабанчик грубой наводки. Второй выстрел. Теперь вспышка в перекрестии объектива.

Дневные наблюдения разведчика подтвердились. Крохотный лучик карманного фонаря скользит по лимбу стереотрубы. Отсчет: 36—47. Цифры соответствовали направлению, где днем немцы производили работы. Старший сержант обнаружил новую цель – вражескую батарею. Тотчас же он передал результаты своих наблюдений командиру.

За короткий срок боевой работы разведчиков на фронте отделение старшего сержанта Ведерникова обнаружило и засекло 2 наблюдательных пункта, 4 вражеских артиллерийских батареи, 13 дотов и дзотов и другие огневые точки. Все эти цели были уничтожены или подавлены.

...Противник открыл артиллерийский огонь по нашим боевым порядкам. Разом заговорили десятки вражеских орудий. В темноте ночи появлялись ослепительные вспышки, и вслед за ними воздух раскалывался от взрывов снарядов.

Наши разведчики по вспышкам выстрелов обнаружили расположение немецких батарей. С наблюдательного пункта на огневые позиции по проводам пронеслась команда, и орудия обрушили свой сокрушительный огонь на врага.

...Час наступления Красной Армии приближался. Боевую готовность артиллеристов-дзержинцев проверял командующий 59-й армией генерал Дорофеев. Бойцы удостоились самой высокой его оценки.

1123-му стрелковому полку, который артиллеристы С. Богачевского должны были поддерживать огнем, предстояло прорвать оборону фашистов на центральном участке фронта.

14 января 1944 г. поступила долгожданная команда: «Огонь!». После полуторачасовой артподготовки танки и пехота прорыва двинулись в наступление. И хоть незамерзшая болотистая местность затрудняла продвижение войск, удар оказался мощным и внезапным.

Вскоре части полностью овладели главной полосой обороны фашистов, а спустя пять дней Москва торжественно салютовала доблестным войскам Волховского фронта, освободившим Новгород.

Подразделения, наиболее отличившиеся в этой операции, получили наименование «Новгородские». Этой чести были удостоены и артиллеристы-дзержинцы.

Артиллерийский полк мощными огневыми ударами нанес значительные потери противнику, ослабил его оборону. Было уничтожено 6 артиллерийских и минометных батарей, 8 отдельных орудий и минометов, 1 склад, 1 наблюдательный пункт, 5 штабов, подавлено 25 артиллерийских и минометных батарей, 9 орудий и минометов, разрушено 58 дзотов и блиндажей противника.

За героизм, доблесть и умелые действия командующий Волховским фронтом генерал армии К.А. Мерецков наградил 61 артиллериста-дзержинца орденами и медалями. С.С. Богачевский был удостоен ордена Александра Невского.



В годы Великой Отечественной войны 6332 дзержинца связали свою жизнь с партией, 2667 бойцов вступили в комсомол.

П.С. Великанов ДУЭЛЬ НА БЕРЕГУ ВОЛХОВА

Петр Сергеевич Великанов в РККА с 1927 г., в войсках НКВД с 1932 г. В 1941 г. окончил Военную академию имени М.В. Фрунзе, командовал полком дивизии имени Ф.Э. Дзержинского, был заместителем командира дивизии, начальником отдела Главного управления внутренних войск. Несколько лет Петр Сергеевич был военным советником в КНР.

В должности командира артиллерийского полка зимой 1943/44 г. участвовал в боях на Волховском фронте.



– Поторопиться бы надо, а то уж очень удобная мы мишень...

Мой начальник штаба майор Борис Петрович Ладынский соскочил с подножки штабного вагона и направился к артиллеристам, которые выгружали с платформ орудия. Бойцы работали споро, и вскоре командиры дивизионов майор В. Ульянин, капитаны Г. Мартынов, М. Водопьянов докладывали, что все батареи полка укрыты в придорожном лесу. И вовремя: снаряды фашистской артиллерии уже начали рваться на вокзале и подъездных путях станции Малая Вишера. Но массированный налет гитлеровцев опоздал и не причинил нам никакого ущерба.

Итак, 2-й артиллерийский полк 2-й дивизии НКВД, которым я командовал, прибыл на Волховский фронт. Здесь, начиная со второй половины 1943 г., гитлеровцы приступили к развитию глубоко эшелонированной обороны. Особое внимание они уделяли укреплению Новгорода, понимая, что с потерей города их 18-я армия окажется под угрозой окружения. Наши войска готовились к наступательным операциям, сосредоточивали и перегруппировывали силы.

Для усиления фронта из Москвы в район Малой Вишеры кроме нашего был направлен еще один артиллерийский полк войск НКВД. Командующий фронтом генерал армии К.А. Мерецков решил соединить эти полки в отдельную артиллерийскую бригаду под общим командованием начальника артиллерии внутренних войск полковника А.П. Лахова и подчинить ее 6-му стрелковому корпусу 59-й армии для действий в полосе 239-й стрелковой дивизии.

Наш полк был хорошо вооружен и оснащен. Боевой опыт мы уже имели: полк принимал участие в обороне ближних подступов к Москве. Командование поставило полку ответственную задачу: разрушать доты, блиндажи, заграждения и наблюдательные пункты противника, срывать восстановление разрушенных и строительство новых оборонительных сооружений; кроме того, разведать артиллерийские и минометные батареи противника, его командные и наблюдательные пункты, узлы связи, огневые позиции артиллерии перед участком обороны 813-го стрелкового полка. Полку предстояло действовать в полосе предполагаемого главного удара Волховского фронта.

Плацдарм на западном берегу реки Волхов, где полк должен был занять огневые позиции, оказался нешироким – всего один километр от переднего края до берега реки. Отведенный нам участок местности почти весь просматривался немецкими наблюдателями, и только небольшой клочок земли у излучины реки оставался закрытым. Встречавшиеся кое-где ложбинки были сплошь заболочены.

В районе Новгорода болота не замерзают даже зимой, а подпочвенная вода на равнинных местах находится так близко, что не дает возможности отрыть окопы для стрельбы с колена. Что и говорить, местность для ведения боевых действий, особенно наступательных, весьма неудобная. Гитлеровским солдатам, находившимся на этом участке фронта, выдавался даже специальный нагрудный значок, который свидетельствовал о том, что здесь солдаты переживают не только все тяготы войны, но и все невзгоды русского климата.

Разведка сообщила нам, что у гитлеровцев имеется шумометрическая аппаратура для определения точного местонахождения наших орудий.

В течение трех суток мы оборудовали огневые позиции и наблюдательные пункты. Артиллеристы в первую очередь позаботились о том, чтобы надежно укрыть и замаскировать боевую технику. Для орудий подготовили углубленные площадки. Перед ними отрыли полуметровой глубины ямы, куда во время огневых налетов противника скатывали орудия. После полного оборудования огневых позиции и наблюдательных пунктов ночью мы переправили через Волхов и поставили на места наши 100-миллиметровые орудия.

К этому времени на Волховском фронте установилось затишье. На отдельных участках плацдарма за целый день, бывало, не услышишь даже выстрела. Но вот наступило время «заговорить» нашей артиллерии. 20 октября батареи полка открыли огонь. Сначала наводчики пристреливали ориентиры, а затем открыли огонь по обнаруженным дзотам и пулеметным блиндажам противника. Несколько дзотов сразу же были разбиты. И с этого времени мы уже до самого начала наступления держали засевшего в обороне врага в постоянном напряжении.

С каждым днем потери гитлеровцев увеличивались. Хорошая маскировка огневых позиций долго не позволяла фашистам обнаружить наши батареи. И все же две из них немецким звукометристам удалось засечь. На эти батареи обрушился ураганный огонь. Противник выпустил столько снарядов, что участки огневых позиций из зеленых превратились в черные. Вражеские снаряды буквально перепахали всю землю. Гитлеровцы были уверены, что обе батареи уничтожены.

Еще не рассеялся дым и пыль, а со всех сторон к батареям кинулись на помощь бойцы. Щели и ямы для орудий оказались частично обрушенными и заваленными. Некоторые артиллеристы оказались засыпанными. Быстро откопали их и вынесли в безопасное место. Были легко контуженные, двое раненых и ни одного убитого. Все орудия уцелели. Значит, не зря потрудились, оборудуя огневые позиции. К исходу дня снова на полную мощь заработали наши «уничтоженные» батареи.

Полку приходилось вести огонь не только по огневым точкам и оборонительным сооружениям противника. Однажды командование поставило нам задачу уничтожить немецкий бронепоезд. Этот бронепоезд периодически выдвигался из Новгорода к станции Подберезье, заходил за опушку леса и вел артиллерийский огонь. При каждом своем выходе бронепоезд обстреливал одно и то же место – большой овраг, где в скатах располагались штабы наших частей и соединений. Подавить его я приказал артдивизиону майора В.Л. Ульянина.

Вражеский бронепоезд долго себя ждать не заставил. В обычное время он появился на прежнем месте и как всегда открыл огонь по оврагу. Батареи Ульянина открыли ответный огонь. Наводчики действовали предельно точно: снаряды, казалось, рвутся на самом полотне дороги, но бронепоезд как ни в чем не бывало продолжал огонь и, отстрелявшись, ушел в Новгород. Мы недоумевали: в чем дело? Оказалось, что гитлеровцы вырубили редкий лес и отвели от основной магистрали железнодорожную ветку в глубь леса специально для огневой позиции бронепоезда.

Скорректировав данные и сделав несколько пристрелочных выстрелов, мы стали ждать очередного визита. И вот разведчики сообщили: бронепоезд вышел со станции Подберезье. Через полчаса его первые снаряды уже полетели к оврагу. Почти одновременно загремели и наши орудия. Артиллеристы вели по цели прицельный беглый огонь. На этот раз снаряды ложились точно. Бронепоезд замолк.

В течение трех месяцев полк вел напряженный огневой бой с противником, разрушая его оборонительные сооружения. Батареи нашего полка отличались не только своим точным огнем, но и необыкновенной живучестью, умением сохранить личный состав и боевую технику в условиях сильного огневого воздействия противника. Это приводило фашистов в замешательство.

Однажды разведчики стрелкового полка захватили в плен унтер-офицера из штаба гитлеровской артиллерийской группы. При допросе он рассказал: «Нас очень беспокоит огонь артбатарей, стоящих на плацдарме. Мы ежедневно хороним людей десятками, несем потери в технике и лишаемся укрепленных точек. Наше командование неоднократно ставило перед артиллеристами задачу уничтожить русские батареи. По данным звукометристов мы несколько раз открывали огонь на уничтожение. По некоторым батареям провели по три огневых налета, но, к нашему большому удивлению, батареи на следующий день в том же четырехорудийном составе вновь открывали огонь. По крупным осколкам мы определили, что стрельба ведется из 100-миллиметровых орудий. Зная, что такими орудиями вооружены танки и самоходные установки, артиллерийское начальство доложило командованию, что на плацдарме стоят бронированные 100-миллиметровые самоходки или танки русских».

Наше упорство немцы «одели в броню». Пленного повели в армейский штаб таким маршрутом, чтобы он мог видеть «бронированные» батареи. Пленный был поражен, увидев на открытых площадках обыкновенные 100-миллиметровые пушки. «Это невероятно и сверхъестественно, чтобы люди могли выдержать такое мощное огневое воздействие!» – заявил он.

Но наши люди выдержали это сверхъестественное напряжение, хотя всем, от командира до рядового, было очень трудно. Отдыхали бойцы в коротких перерывах, прямо у орудий.

Нелегко было и разведчикам полка. Они вели наблюдение за целями с отдельно стоящих сосен, которые находились под постоянным обстрелом крупнокалиберных пулеметов противника. В этих условиях от разведчиков требовалась искусная маскировка, смелость и большая находчивость. Обычно наблюдатель занимал пост на дереве до наступления рассвета, маскировался, а затем, выполнив задачу, ждал темноты, чтобы спуститься вниз.

Во второй половине декабря 1943 г. огонь наших батарей усилился. К этому времени батареи полка выпустили по немецким оборонительным сооружениям свыше 12 тысяч снарядов. Артиллеристы разрушили много вражеских дзотов, огневых точек, большие участки траншей, маскировочных заборов и инженерных заграждений.

Запомнился такой боевой эпизод. Еще в ноябре разведчики артдивизиона майора Ульянина обнаружили крупный командный пункт гитлеровцев. До поры до времени мы решили не трогать его, установили за ним постоянное наблюдение. И вот утром 20 декабря доложили, что на вражеском командном пункте собирается много офицеров. Одни из них прибывали с передовых позиций, другие – из тыла. Похоже было на созыв большого совещания. Я поставил задачу уничтожить немецкий командный пункт.

Первая очередь снарядов легла в непосредственной близости от цели. Введя незначительные поправки, наша батарея сосредоточенным огнем перешла на разрушение. После стрельбы на месте плохо замаскированного бугра, под которым размещался вражеский КП, зияла огромная яма.

Противник понес большой урон. Это, вероятно, взбесило гитлеровское командование, и во второй половине дня немецкая артиллерия открыла сильный огонь по всем огневым позициям полка. Наша батарея не отвечала: артиллерийская дуэль в данной ситуации не была предусмотрена командованием. Вскоре разведка доложила, что почти все батареи противника, ведущие огонь, обнаружены и нанесены на планшеты. Теперь можно было открыть по ним ответный прицельный огонь. Я запросил разрешение штаба бригады. Штаб поставил задачу подавить батареи противника.

По интенсивности огня и количеству разрывов мы определили, что по каждой нашей огневой позиции огонь ведется только одной батареей. Мы же по каждой немецкой батарее последовательно сосредоточивали огонь 12-орудийного дивизиона.

Одна за другой замолкали вражеские батареи, но зато открывали огонь новые. Огневой бой затянулся. К полуночи он разгорелся и на других участках. В бой втянулись 1-й артполк НКВД и армейская артиллерия. В 2 часа ночи мы доложили командованию, что огонь немецких батарей подавлен и наши позиции не обстреливаются. На огневых планшетах командиров на отметках «батарея противника» появилось еще несколько красных крестов – огонь подавлен.

До начала наступления Волховского фронта (14 января 1944 г.) 2-й артиллерийский полк НКВД уничтожил 70 блиндажей, 45 дзотов, 40 пулеметных точек, 10 минометных батарей, 6 наблюдательных и 2 командных пункта, 15 складов с боеприпасами, 10 автомашин и свыше 500 гитлеровских солдат. Кроме того, 16 артиллерийских, 14 минометных батарей и бронепоезд не возобновляли свой огонь после мощных огневых налетов наших дивизионов. Хорошо поработали и разведчики. Они выявили 24 артиллерийских и 35 минометных батарей, до 100 дзотов, 12 наблюдательных и 3 командных пункта, узел связи и другие объекты противника.

Заканчивалась подготовка войск к штурму долговременной обороны фашистов. В полосе прорыва сосредоточивалось большое количество нашей артиллерии. Все орудия тщательно маскировались и ограничивались лишь редкими пристрелочными выстрелами.

В этот короткий период затишья артиллерийскому полку отдохнуть не пришлось. Для дезориентации противника относительно направления главного удара полк был снят со своих старых огневых позиций и ночью переброшен на правый фланг, в район Спасская Полнеть, где держала оборону 24-я отдельная стрелковая бригада.

Когда полк прибыл на новый участок, мы заметили, что здесь фашисты ведут себя довольно беспечно. Они пользовались укрытиями только на линии переднего края. А дальше солдаты и офицеры в одиночку и группами разгуливали в полный рост, выползали на солнечную сторону возвышенностей и грелись. Как-то разведчики обнаружили «лесную столовую» гитлеровцев. Ежедневно точно в 13.30 на опушку леса приезжала автокухня. С переднего края немцы группами подходили к ней, получали свои порции и здесь же, в нескольких метрах, располагались на обед.

Командиры батарей буквально рвались нарушить этот «железный распорядок». Но я не мог дать разрешения, пока не были подготовлены укрытия для людей и боевой техники.

Наконец, все готово. Решили сначала «закрыть» столовую фашистов. Для внезапного и точного поражения кухни вечером мы пристреляли ориентир и подготовили данные для сосредоточения огня батарей. Первый же батарейный залп точно накрыл цель. Личному составу батареи лейтенанта Л.М. Богатырева была объявлена благодарность.

В течение десяти дней взлетали на воздух немецкие оборонительные сооружения. Активность нашей артиллерии и целая система других мероприятий на этом участке фронта сделали свое дело: ввели гитлеровское командование в заблуждение. Разведчики обнаружили прибытие сюда свежих фашистских подразделений.

К началу наступления советских войск на Волховском фронте артиллерийские дивизионы полка вернулись на свои старые огневые позиции и вошли в артиллерийскую группу поддержки 813-го стрелкового полка.

Наступлению предшествовала мощная двухчасовая артиллерийская подготовка. Огонь свыше 1300 орудий и минометов разных калибров обрушился на вражеские позиции в полосе главного удара.

Фашисты были ошеломлены. Позже пленные показали, что до трети всех сил на этом участке было выведено из строя, подавлены многие огневые средства и прервана связь между пунктами управления.

Офицеры, сержанты и бойцы нашего полка проявили стойкость, мужество и самоотверженность. Хотелось бы отметить майоров М.А. Голдинова и Б.П. Ладынского, капитана Л.И. Гриба, старшего лейтенанта Сердюка. Умело вел огонь артиллерийский дивизион майора В.А. Ульянина (помощники капитан Н.Г. Новичков и старший лейтенант Н.Г. Фирсов). Особо отличилась батарея младшего лейтенанта В.В. Слюсаренко. Своим метким огнем она нанесла гитлеровцам наибольший урон. Орудие сержанта Ермакова за короткий период обрушило на врага 6 тонн смертоносного металла. Отличалась точностью огня и стойкостью батарея лейтенанта А.М. Богатырева, особенно взвод лейтенанта Ф.М. Меклера.

Командование Волховского фронта высоко оценило боевые заслуги офицеров, сержантов и солдат 2-го артиллерийского полка войск НКВД. За проявленные мужество и отвагу при выполнении заданий командования 32 офицера, 60 сержантов и солдат нашего полка награждены орденами и медалями.

Приказом Верховного Главнокомандующего за умелые действия при прорыве долговременной оборонительной полосы противника 2-му артиллерийскому полку войск НКВД присвоено наименование Новгородского.

На линии огня. – М., 1976. – С. 248—255.


ОТРЯД КАПИТАНА ОГРЫЗКО

Напряженную борьбу с бандитизмом вели части дивизии имени Ф.Э. Дзержинского в освобожденных районах Северного Кавказа. В эти районы фашисты активно забрасывали своих парашютистов, которые совершали диверсионные акты, связывались с предателями Родины, объединяли их в группы.

Из числа добровольцев батальона капитана В. Огрызко был сформирован отряд численностью около 150 человек, перед которым стояла задача – совершить стотридцатикилометровый марш с преодолением высокогорного хребта и перекрыть путь отхода противнику.

Жарким июньским утром 1944 года отряд подошел к подножию хребта. Нужно было подняться на высоту свыше трех тысяч метров над уровнем моря, перейти через снега и льды. Около десяти часов шла напряженная борьба за преодоление перевала. Но мужество, исключительная выносливость воинов победили. Перевал был взят. Следуя в разведке, командир взвода лейтенант М. Устинов и рядовой Г. Плосконосов первыми встретились с фашистами. В короткой схватке они убили четырех из них.

В результате согласованных действий всех групп банду гитлеровцев окружили. Она засела в укрытиях и оказала сильное огневое сопротивление. В ход были пущены минометы. Оставшиеся в живых попытались выйти из зоны обстрела, но их настигли меткие пули советских бойцов.

В операции особенно отличились лейтенант М. Тараненко, старшина А. Рыбин, сержант П. Смирнов, младший сержант В. Цыбров.

В другом районе группы под командованием капитанов Н. Приписцова и А. Макеева окружили и уничтожили парашютный десант противника. Смелость, высокую боевую выучку показали сержанты М. Легостаев и И. Ярошенко, шофер М. Кузнецов, красноармеец И. Куприенков.

Личный состав гарнизона, начальником которого был лейтенант О. Снопиков, уничтожил и задержал 17 вражеских парашютистов.

В УЩЕЛЬЕ

Немецкий самолет на рассвете выбросил десант. Как только гитлеровцы приземлились в кустарнике у подножия горы, группа бойцов-дзержинцев открыла по ним огонь. Фашисты, отстреливаясь, скрылись в ущелье.

Дзержинцы начали преследование, но сильный огонь преградил им путь. Они залегли.

От группы отделились двое – коммунист Ерохин и комсомолец Лапин. Они быстро поднялись на возвышенность. Осмотрелись.

– Вот он, вижу! – воскликнул Ерохин и прицелился. Лапин тоже заметил вражеского автоматчика. Прозвучали два выстрела. Бойцы увидели, что их пули попали в цель. Сигналом дали знак, что путь свободен.

Остальные воины настигли гитлеровских десантников и уничтожили их.

Д. Дажин. ПО МАНДАТУ ДОЛГА

(История одного дневника)

Вот уже более двух десятилетий, с лета 1944 г., хранится у меня дневник фронтового товарища Романа Кудряшова, погибшего в бою. Мне передали этот дневник после того, как солдаты похоронили своего капитана и снова пошли в наступление, повторяя любимую поговорку Романа Кудряшова: «День прошел – и Берлин ближе...»

Прежде чем рассказывать о фронтовых делах, следует, пожалуй, привести хоть немного анкетных данных. До войны Роман Кудряшов служил в г. Москве, был комсомольским вожаком в одном из полков хорошо известной в стране дивизии имени Феликса Дзержинского. Началась война. Роман рвался на фронт.

И об этом он пишет в своем дневнике, пишет, как воины-дзержинцы несли в это суровое время службу, как все, от солдата до генерала, жили одним чувством, одним настроением: разгромить ненавистного врага.

«Митинг был, – пишет Роман. – Бойцы-чекисты с суровыми, полными решимости лицами стояли в зале... Все готовы, все ждут приказа. Слово „фронт“ не сходит с уст».

Далее Роман Кудряшов подмечает детали комсомольской работы тех дней, рассказывает о первых вражеских налетах на Москву, о снайперах-дзержинцах, которые сражались против врага. Он пишет и о том, как готовились воины к испытаниям боя, как на тактических учениях, на стрельбище, танкодроме оттачивали боевое мастерство. И почти на каждой страничке дневника встречаешь слово «фронт».

«Комиссар заверил, что каждый пороху понюхает. Хорошо, очень бы хорошо». Это сказано в конце июня 1941 года. «Скоро, скоро пойдем», – подчеркивает он через несколько дней. – «Слушай, фронт!» – объявляют по радио. Это так действует, что, когда я слышу, сердце насквозь пронизывает этот призыв... В этот час готов что угодно сделать. И одна мечта в сердце сидит, мозгу покоя не дает: «На фронт! На фронт!»

И эта мечта в конце концов сбывается. Осенью 1942 г. Роман Кудряшов вместе с группой других солдат дивизии имени Дзержинского отправляется в действующую армию. Он становится помощником начальника политотдела по комсомолу 140-й стрелковой Сибирской дивизии, впоследствии Новгород-Северской, награжденной орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденом Суворова II степени, орденом Кутузова II степени.

Эта дивизия прошла от Курской дуги до Праги. Ее личный состав, основной костяк дивизии, был подобран из частей НКВД, из пограничных частей. Все это были отборные, как говорили на фронте, неустрашимые бойцы, всегда готовые к подвигу. Свою комсомольскую должность Роман понимал по-корчагински: бумаг поменьше, живого дела побольше. Бывало, зайдешь в политотдел, спросишь, где Роман Кудряшов, там только скажут: «Известно где. В полках, с комсомольцами».

Пожалуй, немало мужества нужно для того, чтобы ночью, в кромешной тьме, дойти до боевого охранения и потом, примостившись в окопе, забыв об усталости, вести разговор с солдатами по душам. А как приятно бывает принести им радостную весточку, передать письма, взятые днем на полевой почте, которая из-за плохой дороги и частых обстрелов немного отстала от частей дивизии. Да за одну такую весточку солдат расцелует! И я сам был свидетелем, когда Романа Кудряшова обнимал рядовой Сахарко, после того как тот передал ему письмо от родных, которых солдат считал погибшими... И потом я видел, как сели рядком Роман Кудряшов и рядовой Петр Сахарко, как подошли к ним другие и как читал боец вслух это письмо. А Роман потом, находясь под впечатлением письма, говорил солдатам о ненависти к врагам, о том, как ждет весь народ, вся Родина от них победы, как нужно ни дня, ни часа не давать гитлеровцам передышки.

И может, эта короткая беседа, этот разговор и редкие минуты затишья оказались сильнее длинной речи или какого-нибудь пространного доклада, потому что слова комсомольского вожака, как электрический ток, шли от сердца к сердцу по тем невидимым проводам, имя которым – солдатское братство.

Помнится, зимой 1944 года остановились мы в одном украинском селе. Редакция дивизионной газеты разместилась в небольшой хате возле церкви. Под вечер забежал Роман Кудряшов. Полушубок нараспашку, шапка немного сдвинута «под Чапаева», сам чем-то возбужден, обрадован.

– Понимаешь, какая история. Прихожу к разведчикам потолковать. А тут как раз они «языка» притащили. Я этого фрица спрашиваю: ну что, мол, довоевался? А он лопочет, как попугай: «Капут! Капут! Гитлер канут!» – и все за голову хватается. Все, конечно, смеются. Я к чему это толкую? Может, в газете об этом написать...

Все это отрывочные детали, штрихи, эпизоды.

Скупые строки дневника помогают воссоздать то, что не в силах сделать память. Вот несколько выписок из фронтового дневника Романа Кудряшова, которые дают возможность представить, о чем думал, о чем мечтал, к чему стремился, кого брал себе за образец этот романтичный парень, неутомимый труженик-фронтовик.

«Я пойду своей дорогой, – записывает Роман 5 сентября 1941 г. – В труде любить научусь, в трудностях жизнь познаю».

А вот короткая фраза из дневниковой записи за 5 октября 1941 г.: «В трудные моменты только вперед зорче поглядывай, а оглядываться нет времени».

«Только приспосабливаться не надо. А жить, работать всей душой» – это записано в январе 1942 г.

«Сегодня вновь Островского читал, – пишет Кудряшов. – Николай Островский не думал, наверное, что он станет и моим лекарством».

А как трогательна короткая дневниковая запись о матери:

«Небось, как и прежде, выходит к изгороди нашего палисадника и в несчетный раз вглядывается в золотисто-зеленоватую даль, все время взором ища меня... Мать – это есть мать, мама... Другого же имени не придумаешь. И его на земле нет».

В апреле 1943 г., в период затишья после боев, Роман снова возвращается мыслями к образу Павки Корчагина, к замечательному примеру Николая Островского.

«Мне нельзя, – пишет он, – себя механически сравнивать с этим творцом жизни, я мал в сравнении с ним, но и мне пора встать на какую-то широкую и главную дорогу жизни. Надо жить, жить интересней и плодотворней. Это значит, надо больше работать, делать только так, как надо. Вот чему надо подражать и у кого учиться...» И дальше, как бы развивая эту мысль, Роман записывает: «Идти в первой колонне делающих новую жизнь».

Не раз комсомольский вожак был в бою, под огнем врага, дважды был ранен.

И всегда он старался быть в гуще событий, быть там, где решалась судьба боя. После одного такого посещения передовой и участия в жаркой схватке Роман записал в дневнике:

«Сегодня был в бою и видел поле боя... Когда в 100 метрах от нас застрочили автоматчики, признаюсь, что жутко стало. Нервы напрягаются так, что всего трясет. Теперь окончательно убедился: бежать с поля боя я не могу. Значит, я не трус и могу на войну смотреть открытыми глазами».

А 3 декабря 1943 года дзержинец лаконично подытоживает свою боевую биографию: «За это время трижды встречался со смертью, но смерть отступала».

Самое волнующее в дневнике – это почти телеграфные, но емкие строки о жестоких схватках с врагом на полях Курской битвы. Приведу некоторые из них:

«7 июля. Утром я прибыл в район обороны. Все кругом горит, деревни охвачены пламенем... Самое неприятное – авиация врага. Самолеты буквально висят в воздухе. Свист, гул, шум от бомб оглушает... Бомбы рвались в 30—40 метрах. Волна воздуха сбивала с ног... Бойцы держат себя стойко. Они выстояли и выстоят! Комсомольцы держат себя хорошо...»

«8 июля. Был в районе высот. Враг лезет вперед. Деревня Теплое в наших руках... Комсомольцы дерутся хорошо».

«9 июля. Дивизия выстояла. Атаки танков и бомбежка с воздуха продолжались весь день. Никто со своих позиций не отошел. Пришел от Филатова (заместитель по политчасти полка). Ночь ходил с ним по переднему краю. Попадали под минометный огонь. Бойцы стоят отменно. В одном из батальонов провели комсомольское собрание.

...Молодцы, бойцы! Слава Чмуту, Поде, Пятогову (это воины, отличившиеся в боях, подбившие танки. – Прим. авт.).

«10 июля. Ночью был в 1-м стрелковом батальоне 283-го стрелкового полка. Вечером, ночью и утром идет страшная бомбежка и стрельба из минометов. Доподлинно сильны мы, выстояв против врага!.. Героически дерутся все».

«11 июля. Утро. Всю ночь ходил по передовой. Неяскин (комсорг) проводит собрания поротно. Удивился тому, как он это сумел. Судариков (комсорг) ранен, но работает хорошо. Комсорг Колыженков ночью водил меня по ротам батальона. Утром Колыженков был убит».

«12 июля. Ура, Россия! Твои сыны выстояли. Вчера дивизия наступала... Сегодня проводил с Петраковым (комсомольский работник полка) митинги по батареям. Слезы текут от счастья за бойцов. Все верны себе и готовы драться дальше. Нельзя писать о героизме каких-то отдельных людей – дерутся, как львы, все... Хорошо работают комсорги батальонов. Я обобщаю сейчас опыт работы в бою».

«15 июля. Восьмой день в боях, третий день в наступлении. Дивизия стала маленькой. Люди тают, как снег... Сумели провести комсомольские собрания об итогах боев по всем комсомольским организациям».

Я нарочно столь подробно привел эти дневниковые записи июля 1943 года, так как в них, словно в зеркале, отражен тот боевой накал, который был свойствен Роману Кудряшову, как и многим другим партийным и комсомольским работникам того героического времени.

К этому следует, пожалуй, добавить еще одну документальную деталь. 16 августа 1943 года Роман Кудряшов был награжден орденом Отечественной войны II степени. В боевой характеристике отмечалось, что Кудряшов достоин награждения «за личное мужество в бою и умелую организацию комсомольской работы в дивизии».

Дальше фронтовая жизнь Кудряшова сложилась так, что ему однажды пришлось даже командовать полком. Это было весной 1944 года. Шли упорные бои на небольшом плацдарме, захваченном частями дивизии после форсирования реки Серет. Более 19 вражеских контратак отбили воины полка, в котором находился тогда Роман Кудряшов. В одной из наиболее ожесточенных схваток командир растерялся, потерял управление боем. Тогда Роман Кудряшов взял на себя командование полком, воодушевил солдат, поднял их боевой дух, организовал отпор врагу. Полк отразил самую яростную контратаку танков и пехоты противника. При этом было подбито три «тигра». За этот бой Роман Кудряшов был награжден орденом Красного Знамени.

А потом пришло лето 1944 года. Маленький осколок, попавший в висок, оборвал хорошую, светлую жизнь воина-дзержинца...

Служим Отчизне. – М., 1968. – С. 629—634.

КАМЕННЫЙ МЕШОК

Отстреливаясь, фашисты бежали к горам, надеясь укрыться.

Но не отставали и красноармейцы Изюмов и Титов, буквально по пятам преследовавшие парашютистов.

У подножия высокой горы два вражеских солдата упали замертво, скошенные меткими выстрелами. Но остальные скрылись в пещере.

Бойцы залегли, внимательно наблюдая за входом в пещеру.

Прошел час. Гитлеровцы не выдержали: двое из них, оглядываясь по сторонам, выползли наружу. Бойцы не стреляли. Решив, что никого вокруг нет, фашисты подали знак остальным. И в это время дзержинцы открыли огонь.

Несколько раз пытались враги вырваться из каменного плена, и каждый раз их не выпускал меткий огонь бойцов-чекистов.

 

  • 1aaaA2.jpg
  • 2aaa.jpg
  • 3aaa.jpg
ВНУТРЕННИЕ ВОЙСКА составная часть МВД РФ, предназначенная для обеспечения безопасности личности, общества и государства, защиты прав и свобод человека и гражданина от преступных и иных противоправных посягательств.
Неофициальный сайт в/ч 3486 ОРРиКС  и  в/ч 6771 ОКБ 344  ОДОН ВВ МВД РФ

Материалы сайта предназначены для лиц 16 лет и старше 

Яндекс.Метрика